Евгения Васильева - Двенадцать

Тяну дверь на себя, от чего прилив удовольствия усиливается и заставляет меня смеяться. Не представляю, что сейчас делает мое тело, надеюсь, изготовленный Лист материал прочно держит его, но сознание ликует и хочет еще. Не могу остановиться и прижимаюсь к двери вплотную. Однако не захожу, как обычно бывает, а напротив, выворачиваю ее. Дверь перестает быть черной, становится ослепительно ярким скоплением частиц и падает на меня.

И я падаю. Обратно в свое тело, вперемешку с тем, во что превратилась дверь. Ощущения от возвращения в свое тело невозможно передать словами. Последнее, что я помню, это дрожь во всем теле, которое я снова чувствую, и улыбка на лице.

Я просыпаюсь с тупой болью в голове и чувствую, что лежу на чем-то мягком и удобном. Исследую рот, чтобы найти источник привкуса крови и обнаруживаю внушительный укус правой щеки, который будет еще пару дней манить язык его потрогать. На лицо падает горячий луч света и греет все, кроме лба, на котором лежит холодная ткань.

Мне снился жуткий сон о том, как меня по кусочкам ело большое лохматое чудовище. Давно я не пыталась с такой спешкой выбраться из объятий сна, в этот раз чувствовалось все. Да и после пробуждения сохраняется ощущения, будто по мне прошлись. Как если бы этот монстр из сна пожевал мои разорванные части, и, не удовлетворившись вкусом, выплюнул, а они от безысходности срослись обратно.

Зеваю и открываю глаза, готовясь увидеть свою комнату и крикнуть маме, не сильно ли я их вчера напугала своим обмороком, но вижу высокий, метра четыре, не меньше, сводчатый потолок, имеющий на самой вершине круглое окно, свет из которого и грел мое лицо. Вся комната по форме представляла собой конфету «трюфель», светло-серый конусовидный потолок не имел границ со стенами и плавно расширялся до самой земли. Слева от меня деревянное окно, занавешенное чистым белым тюлем с узором из турецких огурцов, за которым ничего нельзя было различить, кроме зелени и проглядывающего сквозь нее неба. В ногах также располагалось маленькое прямоугольное окно, задернутое темной шторой так, что можно было только заметить движение позади него из-за пляшущих теней.

На больницу это было не похоже. Хоть сейчас и ни одно учреждение здравоохранения и не функционирует так, как это было раньше. Врачи, настоящие доктора по призванию, помнят, что они давали клятву не только на то время, когда им за это платили, но и в знак того, что окажут помощь тем, кто в ней нуждается, по прежнему ведут прием. Но я ни разу не видела, чтобы госпиталь выглядел так, даже импровизированный.

Я села на край кровати, оказавшейся излишне высокой, так что моим ногам до пола было еще сантиметров двадцать, в связи с чем пришлось спрыгивать. Ноги ощутили прохладный пол, выложенный гладкими камушками, как тропинка в саду. Из мебели в комнате не было почти ничего, кроме занимавшей половину пространства накрытой десятком вязаных пледов всех возможных оттенков синего цвета деревянной кровати, украшенной невиданной красоты резьбой, похожей на бурные морские волны, и огромного старого зеркала, занимавшего пространство в углу между двумя окнами. Только взглянув в зеркало, я поняла, что то, что я приняла за мокрую ткань, оказалось толстым слоем изумрудно-зеленой пасты на моем лбу. Она прочно держалась на голове, поэтому я, не найдя в комнате ничего кроме изумительных пледов, чем можно было бы обтереть лоб, решила пока оставить все, как есть. Также я увидела, что на мне было надето не принадлежащее мне воздушное платье, из усеянной мелким вышитым узором из листьев ткани, которую я не смогла узнать на ощупь. Было похоже на вискозу, только гораздо тоньше и невесомее. На талии завязан пояс, благодаря чему платье красиво подчеркивало грудь. Попытавшись пригладить торчащие во все стороны волосы я, не добившись в этом деле успеха, стала искать выход.

Единственный дверной проем комнаты, представлявший собой непривычно высокую закругленную арку, вел в темную крошечную комнатку, пахнущую лекарствами и деревом. Справа стоял большой ошкуренный деревянный шкаф и за ним кресло, а слева находилась большая доменная печь. Утвари было настолько мало, что казалось, будто это декорация помещения, которую старательно пытались изобразить живой. Как в компьютерной игре Sims, когда ты пытаешься придумать, чем бы занимался твой персонаж, и просто ставишь ему какие-то предметы. Возле печи была закрытая массивная огромная дверь без ручек и дверных замков, судя по петлям открывавшаяся в обе стороны, толкнув которую я на пару секунд была ослеплена солнечным светом, что залил все щелочки открывшегося мне пространства.

Окна были повсюду, и я почувствовала себя как в аквариуме. Большое помещение, похоже, было чем-то вроде дачной кухни-гостиной. Невесомый тюль, завешивал огромный дверной проем наружу, а в середине остекленного помещения размещался длинный стол с лавками вокруг него.

Слева, возле дальнего конца стола спиной ко мне стояла женщина, серебристо-седые волосы которой были украшены цветами и заплетены в причудливую косу, вроде тех, что раньше были так популярны среди невест и выпускниц. От скрипа закачавшейся двери женщина повернулась, чем заставила меня ахнуть от удивления и начать двигаться к выходу.

На вид женщине было лет шестьдесят, но она относилась к той категории сохраняющих молодость духа старушек, поддерживающих занятиями спортом в форме фигуру и стильно и со вкусом одевающихся. Ее лицо было покрыто морщинами, что даже придавали ей шарма и не могли скрыть, какой красоткой она была в молодости. Верхняя половина тела была завернута в причудливо завязанный платок синего цвета, закрывающий руки на три четверти, на ногах надеты бежевые бриджи и сверху всего этого серый фартук. Женщина увешана украшениями, браслеты на обеих руках и ногах, несколько цепочек на шее, кольца и массивные серьги, создающие завораживающий ансамбль, и, в свете солнца, превращающий старушку в диско шар. Рост женщины составлял не меньше двух метров, что я изначально не заметила, так как она стояла, склонившись над столом. И кожа! На вид она казалась вельветовой и отдавала зеленым цветом. Переходя от бледно салатного на лице и ладонях, цвет доходил до насыщенно травяного на локтях, шее и кончике носа. Больше всего незнакомка напоминала выстриженную из куста фигурку человека.

– Доброго солнца тебе, – мягко сказала женщина. – Тебе очень идет это платье.

Она вытерла руки о фартук и села за стол, приглашая меня к разговору. Не уверенная насчет того, что ждет меня за дверью этого странного дома, и заинтригованная странным и, было бы идеально, если не заразным, видом женщины, я покорно села на лавку, спиной к окну.