Евгения Васильева - Двенадцать

После, по словам бабушки Нани, быстрого и простого завтрака, состоявшего из оладий с медом, заправленной йогуртом овсяной каши с клубникой и жаренных куриных крылышек с воздушных свежим хлебом, благодаря своей долгожданности казавшимся самым вкусным за всю мою жизнь, у меня была пара минут, чтобы привести себя в порядок перед дорогой.

Я умылась прохладной водой из таза, в котором плавали цветы лилии и были намешаны эфирные масла. Любезно предоставленной плоской деревянной расческой, которые я всегда ненавидела, я с большим трудом распутала волосы на голове и завязала их лентой в высокий хвост. Лишенное косметики и от того казавшееся мне несуразным и простоватым лицо грустно смотрело на меня из зеркала, но тушь и тональный крем мне никто не предложил, да я не уверена, что зеленый оттенок, которым в нашем мире скрывают красные пятна, достаточно скрыл бы мою чуждость этой Вселенной. В любом случае, я буду казаться всем странной, нелепой и некрасивой, так что черные глаза и чуть более ровные щеки ситуацию не спасут.

Первый раз я не просто не знала, что мне взять с собой, у меня попросту ничего не было , кроме того голубого платья, любезно надетого на мое бесчувственное тело и слегка загрязнившееся от вчерашнего карабканья на крышу. Нет даже обуви. Я с ужасом представила, как буду задерживать всю группу своими страдания по поводу того, что ногам колется, и, собрав волю в кулак, решила попросить какую-нибудь ткань покрепче, чтобы обернуть ноги, с обещанием обязательно ткань вернуть. Обещанием, которое исполнить я не в силах.

Я вышла из дома и прошлась по мягкой траве, устилавшей все пространство вокруг. Не прошло и пары минут, как подошли Моэр и Лист и, о чудо, протянули мне пару сапог из мягкой кожи, искусно сшитую крупными нитками. На носках были выжжены пятна, как у жирафа. Также я получила широкополую шляпу с завязками и огромную сумку, полную разных вещей и, по ощущениям, желающую, чтобы с места я никуда не сдвинулась.

– Добх'ого солнца, Таша, – первый раз улыбнулась мне Лист.

– Давай примерим сумку, потому что у нас все утро с Лист спор о том, сможешь ли ты ее нести. Я уверен, что да, потому что она ведь детская! – сказал Моэр, подошел ближе и к моему ужасу перекинул лямку громадины через мою шею, заставив меня всерьез насторожиться и попросить трость. – Ну вот, а вчера ты подавала такие надежды. Придется-таки забрать у тебя пару-тройку бурдюков с водой.

Пока Моэр аккуратно доставал вещи из сумки, я надевала сапоги и шляпу и имела возможность разглядеть походную экипировку новых знакомых. На мое удивление, и парень, и девушка выглядели точно так же, как и вчера. Одежда была другой, но суть не менялась, и они были одеты в такого же фасона штаны и свободные блузы. Я не увидела у них каких-то новых сумок, больших рюкзаков с палатками, за исключением тех, что были с ними и вчера. Никаких теплых курток и подпопных матрасиков. Даже небольшой котелок, который я заметила на поясе Лист, уверена, был у нее и вчера.

– Огромное спасибо за все эти вещи, а то я утром совсем растерялась от своей бесполезности в каком-либо путешествии. Обещаю носить аккуратно, – рассыпалась в благодарностях я.

– Ооо, ты еще не видела, что мы тебе в сумку положили, – с удовольствием воскликнул Моэр.

Теперь я разглядела все, лежащее на земле вокруг Моэра. Не менее чем трехлитровых бурдюков с водой оказалось три, и все они будто только что были куплены в сувенирной лавке. На прошитых красными нитями бурдюках были написаны красочные животные и прелестные пейзажи. Также мне предложили взять с собой свернутый в рулон спальный мешок, складной нож, сковороду, завернутый в необычно плотную и ворсистую, будто изготовленную дома по видео из интернета, бумагу кусок сушеного мяса, глиняную тарелку, набор из пары ложек и вилки, набор сменной одежды и колчан стрел.

– Ребята, я не знаю, как вас благодарить. Вы же понимаете, что я даже не смогу дать вам ничего взамен, если что-то из этого пострадает!

– Не думай об этом, – приободрила меня Лист. – Мне кажется, ты себя недооцениваешь, и уж мисочку из глины нам слепить сможешь.

Девушка засмеялась, и смех ее был такой заразительный, а сама она стала намного симпатичнее от столь дружелюбного поведения.

– И что уж, несколько походных сумок у нас всегда дома есть, – успокоила меня Лист.

– Кстати, о походных сумках. А почему вы совсем не выглядите готовыми к путешествию? Точнее выглядите также, как вчера? – спросила я.

– Что? Почему? – откликнулся бородатый музыкант, переместившийся к двери и увлеченно что-то до этого обсуждающий со своей бабушкой, а сейчас отбежавший на середину ведущей от дома тропинки и, подняв руки, начавший кружить, демонстрируя свой наряд. – Разве я не выгляжу, как готовый ко всему паломник? Неужели уроки родителей всему насмарку?

– Да я как раз о том, что вы и вчера также выглядели. Лист, у тебя же добавилась только шляпа. Вы вчера вернулись из путешествия, и вот из-за меня вынуждены снова куда-то пойти?

– Так и правильно, – ответила бабушка Нани за удивленно глядящих на меня Лист и Моэра, до которых все еще не дошел смысл моих вопросов. – Мы здесь всегда готовы к путешествию или тому, что придется искать новый дом. Жизнь, она непредсказуема, а мир большой. И нет смысла привязываться к вещам и местам. Каждый из нас носит все необходимое с собой, чтобы в нужный момент не пожалеть о том, что рядом нет банальной сменной одежды или коробка спичек.

– Каждый сам выбирает, что важно ему в жизни. Например, Лист носит с собой несколько книжек о растениях, и я надеюсь, это спасет однажды меня, поскольку я все свободное место потратил на инструменты и оружие.

– Не поняла, – теперь пришел мой черед уточнять. – Вы хотите сказать, что, несмотря на то, что у вас есть дома, вы всегда носите все вещи с собой, потому что можете в любой момент туда не вернуться?

– Что-то вроде того, Таша-Татьяна. Именно поэтому мы посчитали, что тебе с пустыми руками идти нельзя, – ответил Моэр, прищурив глаза. – Это странно, если у человека с собой нет походного минимума. Это подозрительный тип.

– А как же ощущение дома? А родители не переживают, что их дети могут в любой момент уйти и не вернуться? – продолжила расспросы я.

– Что ты! Одному идти, это самоубийство. Дети одни никуда не пойдут, но должны быть, на всякий случай, обеспечены необходимым, – ответила Лист. – Давай я помогу тебе и понесу колчан. Мо совсем тебя навьючил.

Лист, с присущей ей серьезностью, показала брату язык и пошла вперед. Я же подошла к стоящей на крыльце дома бабушке Нани, чтобы поблагодарить за гостеприимство. На прощание я получила объятие с могучим покрытым мхом деревом, оставшиеся от завтрака яблоки и заботливые напутствия: