Борис Левандовский - Обладатель великой нелепости

Удержавшись на ногах благодаря кому-то за спиной, Игорь взорвался. Началась драка. Он был лет на пять или семь моложе военного в штатском, но явно проигрывал тому в остальном: и в росте, и в массе. И еще, наверное, в агрессивности.

Из толпы доносились подбадривающие выкрики, доказавшие, что у обеих сторон появились болельщики. Даже водитель автобуса с интересом наблюдал за ходом событий, поглядывая через боковое зеркало.

Вскоре результаты потасовки отразились на лицах дерущихся: у Игоря два быстро зреющих синяка, один под правым глазом, другой, на левой скуле, разбитый нос и налитое кровью правое ухо, словно побывавшее в опытных пальцах строгого учителя. Офицер потерпел значительно меньший ущерб, отделавшись рассеченной нижней губой. Если не считать все еще растущей как на дрожжах лиловой шишки на лбу.

На этом, скорее всего, дело могло бы и закончиться, тем более что военный неожиданно потерял всякий интерес к своему визави и уже начал поворачиваться, чтобы войти в автобус. Если бы к остановке не подъехала милицейская «лада», и стражи порядка не обратили внимания на странную толпу у задних дверей автобуса.

После короткого дознания на месте (нашелся даже кто-то, заявивший, что видел , как Игорь ТОЛКНУЛ военного в спину), его и военного в штатском задержали. Однако тот неожиданно заявил, что ничего особенного не случилось и что никаких претензий к Игорю он не имеет (подумать только! – он не имел к нему никаких претензий !). И вообще – он хирург, его ожидает сегодня две сложных операции, короче, о его задержании не может быть и речи. Что произвело глубочайшее впечатление на старшего по званию мента, словно офицер произнес некий секретный пароль агента спецслужбы или намекнул, что является самым ближайшим родственником его непосредственного начальника.

В результате задержали только Игоря…

Тут и начинается его головокружительная гонка на американских горках с единственным глубоким виражем, ведущим только вниз.

Конечно, проклятый шнурок был лишь исходной точкой для начавшихся далее неприятностей, и развитие последовавших затем событий могло неоднократно менять направление. Но все началось именно с той мелочи – распустившегося гребаного шнурка…

Даже не на его ботинке.

Итак, он был задержан, и это было чертовским невезением (еще одна с-с-с-случайность?).

Потому что именно этим утром должен был состояться его первый выход на новую работу, работу, которой он добивался в течение полугода. Что, черт возьми, было совсем не просто с его специальностью – чертежник. Результат многомесячного обивания порогов проектных институтов и тому подобных учреждений, где могли понадобиться его навыки. Ему наконец дали зеленый свет в одном из них с возможностью принимать участие в выполнении коммерческих заказов. Все это было как нельзя кстати: их с женой долги уже составляли внушительную сумму; большинство кредиторов пока молчало, однако хватало и тех, кто все чаще напоминал о себе как старая болячка.

Вдобавок его жена, которой было тридцать два и которая негласно считалась бесплодной, после многолетних попыток зачать ребенка, неожиданно забеременела и к тому моменту уже находилась на шестом месяце.

Но утром заветного дня он оказался в камере временного задержания отделения милиции, расположенного в сером неприглядном здании. Отлично уже понимая, что…

После обеда к нему в камеру, которую он занимал в глубокомысленном одиночестве, заглянул некто в милицейской форме с погонами майора и, не сказав ни слова, вышел.

Вскоре его отвели умыться и привести себя в порядок, а затем… просто отпустили.

Поэтому он все-таки явился на работу 5 апреля. Правда, с некоторым опозданием – почти на целый рабочий день – и опухшей физиономией с лихорадочно бегающими глазами нашкодившей собаки.

И узнал, что, разумеется, он уволен…

О последовавшем затем отрезке времени в несколько недель он предпочитал не вспоминать даже потом.

Он каждый день отправлялся на поиски новой работы (какой угодно) и каждый раз возвращался ни с чем, скудные остатки средств неумолимо таяли, а на попытки занять еще немного был вынужден подолгу выслушивать уже откровенные намеки, что прежде чем влезать в новые долги, ему следовало бы научиться возвращать старые. Отношения с женой становились хуже с каждым днем.

Начав покупать газеты по трудоустройству, он быстро обнаружил, что заработать на жизнь благодаря публикуемым предложениям – если ты не энтузиаст, не великий умелец убеждать в чем-либо других людей или не профессионал высокого уровня в ходовой, но специфической области – столь же реально, как стать миллионером, упорно дергая за шнурок унитаза.

«Но другие же как-то выкручиваются !» – с горечью разочарованной в муже женщины констатировала жена и все чаще бросала обеспокоенный взгляд на свой округлившийся живот.

Другие ? И тогда ему в очередной раз приходилось объяснять, что большинство львовских безработных способно годами находится в подобном положении и при этом не особо ощущать нехватку продуктов в холодильнике, а иногда даже добыть копейку-другую. Потому что они, эти другие , в своей массе выходцы из расположенных вокруг города сел, где почти у каждого или, как минимум, у одного в семье, имеется свое личное хозяйство , – а у них с женой нет местных корней, и им буквально все приходится покупать , поэтому-то им так и трудно.

Нет, он не собирался оправдывать себя, сидя сложа руки, и заглядывать себе под зад в надежде дождаться золотого яйца. Со временем усилия просто обязаны были снова оправдаться, как бывало и раньше.

Вот только этого самого времени на этот раз в запасе не было.

В начале мая, когда последние деньги практически вышли (как и вещи, которые можно было еще продать), а живот у жены начал выпирать вперед, подобно баскетбольному мячу, спрятанному под одеждой, стало ясно – их спасет только радикальный шаг.

Дальше все произошло само собой. Неожиданно ему позвонил давний знакомый и поинтересовался, не знает ли тот кого-нибудь, кто мог бы инвестировать сумму пять или шесть тысяч долларов в организованное им дело по закупке-продаже автомобильных запчастей. Вопрос сперва вызвал у Игоря ироничную реакцию, но секунду спустя в его голове будто щелкнул какой-то переключатель, и он сказал, что знает. Затем попросил перезвонить через два-три дня и положил трубку мимо телефона.

Просто этим человеком он собирался стать сам.

Когда он сообщил жене о своем решении продать их однокомнатную квартиру, та бурно и решительно запротестовала, а под конец заявила, что никогда не даст своего согласия.