Георгий Мартынов - Сто одиннадцатый

Непреодолимое чувство протеста против какого бы то ни было насилия, свойственное характеру Кузьминых, заставило его сделать, вернее попытаться сделать шаг вперёд ещё раз. И снова невидимая преграда остановила его. Снова ощутил он слабый, отчётливо воспринимаемый толчок назад. Не умом а подсознанием понял старший лейтенант, что никакая сила не сможет преодолеть это «слабое» сопротивление. И дикая мысль, что перед ним не сгустившийся воздух и не завеса, а нечто обладающее разумом, сознательно не желающее причинять кому-либо вред, но запрещающее подходить к капитану Аксёнову, сразу же превратилась в уверенность, что это так и есть.

Кузьминых отступил.

– Вот то-то и оно! – сказал главный врач.

Пожилой медсёстры не было. Пока старший лейтенант «боролся» с пустотой, она успела уйти.

– Все непонятное пугает! – словно объясняя причину её ухода, прибавил врач.

Кузьминых справился с волнением. Против ожидания, это удалось ему очень легко.

– Давно появилось это? – спросил он.

– Кто знает! Больного положили здесь после рентгена, минут сорок – сорок пять назад. А что к нему нельзя подойти, заметили минут за пять до моего звонка к вам. На часы я не посмотрел. Что же это такое, как вы думаете?

– Вопрос не по адресу. Подобные вещи вне компетенции органов милиции. Но я думаю, капитану Аксёнову это не повредит.

«Скорее всего пойдёт на пользу!» – прибавил он мысленно, сам не зная, почему вдруг явилась такая странная мысль.

– Смотрите, он, кажется, просыпается, – сказал врач.

Кузьминых обернулся и успел заметить, как снова закрылись глаза Аксёнова. Капитан поднял руки, точно намереваясь закинуть их за голову, сжал кисти и вдруг… сильно потянулся, резким движением расправив грудь. Даже человеку, ничего не смыслящему в медицине, стало бы ясно, что такое движение никак не вяжется со сломанными рёбрами.

Главврач ахнул.

– Что это значит? – спросил Кузьминых.

Оба были ошеломлены в равной мере.

Аксёнов повернул голову на звук их голосов. Увидев своего заместителя, он улыбнулся.

– Ну вот меня и починили, – сказал он весело. – Можно встать, доктор?

– Кто вас «починил»? Почему вы думаете, что у вас все в порядке? – спросил главврач, подходя к Аксёнову.

Он сделал это машинально и даже не заметил, что никакое препятствие не помешало ему. Но зато это сразу заметил Кузьминых.

«Неужели э т о г о больше нет? – подумал старший лейтенант. – Куда же делась странная завеса, которая только что была здесь? Уж не потому ли она исчезла, что капитан проснулся и „завеса“ больше не нужна? Но кому она не нужна, однако?»

«Странно, – едва не сказал он громко, – мне сегодня приходят в голову совершенно дикие мысли!»

Кузьминых весь напрягся, делая четвёртый шаг. Но таинственной «завесы» действительно больше не было…

– Больно?

Пальцы хирурга осторожно, но достаточно сильно ощупывали бок Аксёнова. Но, очевидно, боль не возникала, потому что капитан по-прежнему улыбался.

– Нет, не больно!

– А так?

– Тоже не больно. У меня даже голова не болит, – добавил Аксёнов.

– А почему вы думаете, что она должна болеть?

– От наркоза.

– Какого наркоза?

– Что-то я вас плохо понимаю, доктор, – сказал Аксёнов. – Вы же чинили меня под наркозом, так я полагаю. Иначе я не мог ничего не почувствовать, а я не почувствовал. Разве это не так, а, доктор?

– А что вы чувствуете сейчас?

– Только одно: желание встать.

– Придётся подождать немного. Сейчас мы сделаем вам повторный снимок.

– А это зачем?

Главный врач ничего не ответил и вышел из палаты. Он, видимо, так и не вспомнил об исчезновении препятствия. Почти тотчас же вошла медсестра. Но Кузьминых успел прошептать на ухо капитану:

– Не было никакого наркоза. С вами ничего не делали, вы просто уснули.

– Это странно! Почему же я не чувствую больше боли при дыхании? Разве первый снимок – ошибка?

«Вот, вот! – подумал Кузьминых. – Именно так и будут рассуждать все. И никто не поверит ни в какую „завесу“. Ошибка – и больше ничего! Кстати, сказать ему про эту „завесу“? Нет, пока лучше промолчать. Потом, если врач позволит!»

Он не сомневался в том, что капитан Аксёнов уже здоров. Об этом красноречиво говорило поведение главного врача минуту назад и недоумевающее выражение его лица. Повторный снимок обязательно покажет, что переломов рёбер больше нет.

«Но как и чем можно будет объяснить то, что зафиксировано на первом снимке? От фотодокумента ведь не отмахнёшься!…»

Медсестра прервала мысли старшего лейтенанта.

– Внизу вас ожидает ваша жена, – сказала она Аксёнову и обратилась к Кузьминых: – Помогите больному встать!

– Я могу встать и сам!

И с этими словами Аксёнов легко поднялся. Сестра укоризненно покачала головой.

– Это неразумно!

– У меня ничего не болит, я здоров.

– Это мы ещё посмотрим, снимок покажет. Прошу вас идти медленно и не делать резких движений.

Идя по коридору вслед за Аксёновым и сестрой, которая упрямо поддерживала капитана под руку, Кузьминых видел, что походка его начальника совсем не та, что была у него, когда он шёл из своего кабинета к ожидавшей машине «скорой помощи». Для старшего лейтенанта не могло быть сомнения – капитан действительно здоров. В чем же тут дело?

Этот же вопрос старший лейтенант задал и главврачу, которого нашёл в его кабинете.

Тот удивлённо поднял глаза.

– О чем вы меня спрашиваете?

Кузьминых был уверен, главный врач прекрасно понимает, о чем его спрашивают.

– О том и о другом.

– Относительно больного ничего сейчас не могу сказать. Подождём повторного снимка. А относительно «другого» позвольте повторить ваши же слова: «Вопрос не по адресу».

– Кого же спрашивать?

– Боюсь, что некого!

Зазвонил телефон, и главврач снял трубку.

– Ну, нет так нет, – сказал он. – Как только появится, пришлите ко мне. И куда только он мог деваться? – проворчал он.

– Про кого вы?

– Про нового врача. Про этого Фалька. Я велел его позвать, но его не оказалось в поликлинике. Не понимаю, куда, а главное, зачем он мог уйти. Он никого не знает в городе, как не знает и самого города.

– Вы не находите, что этот ваш новый врач какой-то странный? – спросил Кузьминых.

– Да, нахожу. Но в чем вы видите его странность?

– Хотя бы в том, что он не пошёл с нами в палату к капитану Аксёнову. Отсутствие любопытства не порок, но это уже чересчур. Такие происшествия случаются не каждый день.

Главврач усмехнулся.

– Если бы только не пошёл, – сказал он. – Когда я узнал, что к больному нельзя подойти и сам убедился в этом, я тотчас же позвонил вам. Доктор Фальк присутствовал при этом. И знаете как он реагировал?

– Откуда я могу знать?