Брайан Олдисс - Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

Над головой у них созревали и стучали семенами огромные стручки. Под ногами бегали растительные создания, чрезвычайно напоминающие ящериц. В воздухе порхали сердцевидные бабочки с огромными разноцветными крыльями, живущие фотосинтезом. Жизнь продолжалась безостановочно, не замирая на ночь, ибо солнце светило вечно. Лень правила здесь бал; всюду царил вечный и бесконечный покой.

Раз влившись в покой местного существования, люди так и остались бы в русле его течения на неизвестно сколько времени, если бы не сморчок.

– Мы не можем оставаться здесь, Грин, – как-то раз сказал он, когда Грин и Яттмур пробудились от сладкого спокойного сна. – Вы уже достаточно отдохнули и прекрасно освежились. Теперь настало время снова пуститься в путь, для того чтобы разыскать племена других людей и установить свое царствие во всем мире.

– Ты говоришь глупости, сморчок. Мы потеряли лодку. Нам так и придется остаться на этом острове. Здесь, может быть, не слишком жарко, но мы уже побывали и в гораздо более плохих местах. Позволь нам поселиться здесь и жить наконец в мире и покое.

После этого он и Яттмур отправились к вершине островка, чтобы в волю поплескаться обнаженными в естественных бассейнах, образованных квадратными каменными плитами сланца. Жизнь проистекала со сладчайшей медлительностью и ленью, Яттмур танцевала, поднимая свои прекрасные ножки, и пела мелодичные песенки пастухов: Грин был готов слушать звуки этого милого его сердцу голоса вечно днями и ночами. Вместе с этим в нем росла ненависть к зловещему звону сморчка, звучащему внутри его головы. Все более и более в этом голосе сосредотачивалось все, что было ему ненавистно.

Разговор со сморчком был прерван пронзительным криком Яттмур.

Нечто вроде руки о шести пальцах схватило ее за ногу. Бросившись в воду, Грин без труда вырвал ногу подруги из вялой растительной хватки. Подняв над водой свою шевелящуюся добычу, он рассмотрел существо.

– Я такая глупая, что сразу начала кричать, – извиняющимся тоном сказала ему Яттмур. – Это всего-навсего одно из тех созданий, которых толстопузые называют ползучими клешнями. Они выбираются из океана и ползают по пляжу. Толстопузые рыболовы охотятся на них, ловят, разбивают их мягкую скорлупу и едят мясо. Их мясо жесткое, но на вкус приятное.

Серые пальцы ползучей клешни были испещрены складками-морщинами, суставы были раздуты и на ощупь невероятно холодны. В руках у Грина рука-клешня медленно сжалась. В конце концов он выбросил клешню на пляж, где та поспешно уползла в ближайшие кусты.

– Ползучие клешни выбираются из океана и закапываются в песок на острове. Я сама это видела, – сообщила ему Яттмур. Грин ничего не ответил.

– Тебя что-то тревожит? – спросила тогда она его.

– Нет, – ровным голосом ответил он, не желая посвящать Яттмур в планы сморчка, который настаивал на том, чтобы они поскорее снова двинулись в путь.

Опустившись на землю, он по-стариковски подпер руками подбородок. Тоже испытывая волнение, Яттмур подавила в себе волну чувств и вернулась к купальням. Однако с того времени она стала замечать, как отдаляется от нее Грин и как замыкается он в своих мыслях; она догадывалась, что причиной этому является сморчок.

Грин проснулся рядом с Яттмур от голоса неугомонного сморчка в своей голове.

– Ты уже погряз в лени, Грин. Тебе просто необходимо чем-нибудь заняться .

– Здесь нам спокойно живется, – сонно возразил Грин. – А кроме того, как я уже говорил, у нас больше нет лодки, на которой мы могли бы добраться до материка.

– Не только в лодке можно перебраться через океан, – возразил ему сморчок.

– Сморчок, довольно тебе демонстрировать свой ум, ведь ты едва не убил нас своими выдумками. Оставь нас в покое. Нам хорошо тут живется.

– Вам хорошо живется, это так! Скоро, если все так и будет продолжаться, вы пустите здесь корни и на руках у вас вырастут листья. Грин, ты еще не познал жизнь как следует! Уверяю тебя, что все прелести знания и власти откроются тебе, стоит только немного напрячь силы и двинуться им навстречу.

– Замолчи! Я знаю, к чему ты клонишь!

Вскочив на ноги, он пустился бежать, как будто от сморчка было возможно скрыться. Потом, крепко схватив нарост гриба на своей шее, он сильно дернул его, пытаясь вырвать с корнем. Напрягая силы, он мысленно ненавидел сморчка всей душой – безо всякой пользы, потому что голосок гриба продолжал звенеть в его голове.

– Если окажется, что по каким-то причинам ты не в силах стать моим равноправным партнером, тебе придется страдать, потому что в таком случае я сделаю тебя своим рабом. Дух познания и открытия нового мертв в тебе; вероятно, ты лучше будешь реагировать на простые приказы, чем действовать, принимая самостоятельные решения.

– Я не знаю и не понимаю, о чем ты говоришь! – он выкрикнул эти слова вслух, разбудив Яттмур, поднявшуюся на ложе и севшую, молча глядя на него.

– Ты ленив и неповоротлив, – объяснил сморчок. – Ты пренебрегаешь познанием нового. А я способен видеть окружающий мир только через посредство твоих органов чувств, при том что я беру на себя заботы о том, чтобы понять, что кроется за ними, и проанализировать их смысл. Ты сам не можешь вынести ничего из того, что видишь и осязаешь, в то время как для меня эти сведения представляются бесценными. Мой путь – это путь к повсеместному могуществу. Еще раз оглянись по сторонам! Посмотри на эти камни, на которые ты так пренебрежительно ступаешь ногой.

– Убирайся прочь из моей головы! – снова закричал Грин. В один единственный миг ярость в нем удвоилась. Яттмур обняла его, прижала к себе его голову и принялась гладить по волосам. Потом подняла его лицо и заглянула в глаза. Толстопузые рыболовы молча подошли и встали вокруг.

– Это волшебный гриб говорит в тебе, да? – спросила пастушка у своего спутника.

Грин тупо кивнул. Призрачный огонь разлился по нервным окончаниям его тела, и он изогнулся от боли, пронизавшей его единой высокой и неистовой нотой. И пока длилась эта нота, он едва мог двинуть рукой или ногой. Прошло несколько мгновений, и боль отступила.

Повернув голову, он едва слышно проговорил:

– Нам придется помочь сморчку. Он хочет, чтобы мы обошли остров и тщательно осмотрели скалы.

Дрожа всем телом, Грин поднялся на ноги, для того чтобы сделать то, что требовалось от него. Яттмур стояла рядом с ним, сочувственно прикасаясь к его руке.

– Мы пойдем и осмотрим остров, а потом наловим в пресных прудах рыбы и съедим ее с фруктами, – проговорила она с женским умением принести в душу мужчины успокоение, когда он в этом нуждается.

Грин коротко и с благодарностью взглянул на подругу.

Кубические скалы, а точнее большие камни, являлись привычной частью островного ландшафта. Ручей, стекающий в океан, петлял среди этих камней, прорыв себе русло среди земли и мелкой гальки. Камни поросли мхом и травой, во многих местах их занесло землей, на которой разросся кустарник. В частности, на этих огромных камнях произрастали высокие, похожие на злаки стручковые с большими цветками, которые люди первыми заметили при выходе из нутра айсберга; из-за схожести с высокими и тощими людьми, Яттмур назвала эти стручковые растения ходульниками, даже не представляя, насколько точным в будущем окажется это название.