Дилара Александрова - Предел – афелий. Призраки солнечного ветра

Будучи довольно тучным по своей природе, он полностью занимал полость внутри мебели. Будто в изысканное, винтажное кресло тело основательно вросло. Мягкие изогнутые подлокотники деликатно поддерживали напирающие со всех сторон бока.

Откинув край классического пиджака, мужчина ловким движением выудил из-за пазухи большую сигару. Начался приятный, вдумчивый ритуал. Маленькая карманная гильотинка обрезала сигару чуть выше своих плечиков. Зажегся беспокойный огонек, заставивший тлеть ее край красным. Изящный, грациозный дым, танцуя и извиваясь, пролетал сквозь висевшую в воздухе полупрозрачную голограмму. Картинки на ней постоянно мелькали, отображая то какие-то сложные вычисления, то моменты из жизни различных насекомых.

– Абсолютно. Все перепроверили несколько раз, – ответил высокий худощавый собеседник.

Трудно сказать, сколько именно составлял его рост, потому как сидячее положение не позволяло сделать однозначные выводы. К тому же, излишняя худоба визуально увеличивала рост. Несмотря на то, что ткань официального костюма, облачавшего гостя, состояла из интерактивного волокна. Кресло под длинным, жилистым телом явно не вписывалось в общий интерьер. Являясь продуктом уплотнения мобильных частиц посредством локального гравитатора, оно раздражало своим примитивным минимализмом. Любовь к утонченности тут явно не обитала.

– Господин Гэддифол, вы же понимаете, какой это риск? – важно спросил толстяк, выпуская густой дым из маленького объятого щеками рта.

– Мы все прекрасно понимаем, – вмешался в короткий диалог третий участник, сидевший на элегантном диванчике напротив двух остальных.

Хотя, он скорее полулежал, опершись о подлокотник. По сравнению с другими мужчина выглядел довольно молодым. Возраст не больше сорока лет, рост чуть меньше среднего и приятные, немного изнеженные черты лица. Последние не несли в себе и тени пластических изменений. К слову, при его должности следовало бы сделать более представительный, можно сказать, суровый облик. Овальное, без единой жесткой черты лицо выглядело несколько прилизанным, особенно вкупе с острым выпирающим носом прямо посреди бледных гладких щек. Однако, внешность несколько сглаживалась хорошо посаженным костюмом серо-голубого оттенка с немного металлическим отливом. Мужчина решил не менять своих природных данных, руководствуясь вполне понятными причинами. Ллевид Бид, всемирно избранный президент Объединенной Земной Конфедерации, не любил показушных действий, и отдавал предпочтение профессиональным качествам, нежели внешнему виду.

– Однажды мы уже упустили монополию на планетарные гравитаторы, и теперь Марс наступает нам на пятки, – задумчиво продолжил президент. – Он развивается слишком быстро. Их либеральное движение выходит из-под контроля, господин Бастеррог. Не пройдет и полвека, как мы потеряем над ним контроль.

– Можно просто ограничить им поставки, – предложил Трихос Бастеррог, чуть колыхнув обширными щеками. – Как вариант…

– И поставить под угрозу сотни тысяч жизней. Я представляю интересы Земли, но никак не готов выступить палачом, – ответил Ллевид, каким-то образом нащупав тонкую эмоциональную грань между возражением собеседнику и уважительным посылом к нему же.

– Согласен. Единственный шанс сохранить лидирующие позиции надолго —монополизировать телепорты, – поддержал президента Гэддифол Гаунд. – И вам, как крупнейшему магнату транспортной промышленности это должно быть интересно в первую очередь.

– Если телепорты будут работать так, как задумано, то не станет ни машин, ни дорог. Что нам останется? Космические корабли, в лучшем случае? Я рискую потерять все, – прищурился толстяк.

Казалось, дым попал ему в глаза, но это было не так. Мужчина волновался, и пытался это скрыть. На кону стояло слишком многое. Если изобретение антигравитаторов только упрочило бы лидирующие позиции в бизнесе, то порталы дистанционного перемещения могли его просто уничтожить.

– Не только вы, – улыбнулся сидящий в кресле, не вписывающимся в интерьер. – Вопрос финансирования стоит даже не так остро, как необходимость подготовки транспортной системы. В любом случае, нынешние доходы и рядом не стоят с теми, что принесут мгновенные перемещения в любую точку планеты. Да что там планеты… После первых успехов придется отбиваться от желающих включиться в проект.

– Если вы гарантируете мне то, что обещали, то получите сумму, на которую рассчитываете, – облизнул несуществующие губы Бастеррог.

– Есть только одна загвоздка. Паренек очень принципиальный, и может пойти на попятную, – вставил свое слово Ллевид.

– Я вас умоляю, господин президент, – усмехнулся транспортный магнат, хотя всем показалось, что он хрюкнул. – Если молодой человек не согласится, значит, вы просто мало предложили.

Повисло неловкое молчание. В этот момент каждый погрузился в свои мысли. Занятно, но господин Гэддифол Гаунд думал о том, какая интересная метаморфоза происходит с модными тенденциями в современном мире. Глядя на толстяка, становилось немного противно. Когда-то худоба и подтянутость считались хорошим тоном. Признаком успешности. Нынешние реалии стремительно менялись. Современность почти не предлагала еду без модификаций и всевозможных имитаций пищевого «благополучия». Ты ел жирное, запивая сладким, которое в действительности не содержало жира, а сладким в и помине не было. Триггер нейронных связей. Дешево, сердито, прибыльно. В организм поступала минимальная доза необходимых для жизнедеятельности организма пищевых добавок, утвержденная Министерством Здравоохранения ОЗК. Остальное – белковый наполнитель, который трансформировался в кишечнике, имитируя действие натуральной клетчатки. С одной стороны, дело полезное и нехитрое, а с другой имело свои психологические последствия для социума. Располнеть стало гораздо трудней, чем оставаться стройным. Натуральные продукты стоили баснословных денег, и отъесть такой внушительный второй подбородок, несомненно, должно быть под силу только очень состоятельному человеку.

Сам же виновник возникших раздумий отключил порядком уже надоевшую голограмму. Размышляя о своем, он только вскользь упрекнул Гэддифола в том, что из уважения к хозяину дома тот мог бы не приходить с собственным стулом, и любезно принять имеющийся интерьер как должное. Тем более всем известно, насколько он любил старинную, будуарную атмосферу и трепетно относился к тому, что его окружало. В принципе, на том и закончил.

И только президент не думал ни о чем. Он жаждал действий. Встав со своего места, он подошел к окну, наполовину завешенному тяжелой шторой. Яркий солнечный свет пробивался в полуосвещенную комнату, отчасти падая на потухший камин. В солнечных лучах кружили пылинки. Наступила осень, и на улице уже стало холодать.