Дилара Александрова - Предел – афелий. Призраки солнечного ветра

– Готовь булки, мои розги бьют больно, – прищурилась спутница рыжика, при этом комично высунув язык.

Лысый мимолетно взглянул на странный девайс на поясе Ашеры Гловшессинг, прицепленный аккурат рядом с ножами. Улыбка куда-то странным образом исчезла с его лица. Голова развернулась по направлению движения. Шаг ускорился. Старательно изображая, что ему абсолютно все равно, он незамедлительно удалился уверенной, брутальной походкой.

– Как ты уломала капитана? – весело, но все же заинтересованно спросил Неввид.

– Хамомилле всегда идет мне навстречу. Я же ее любимица, – немного горделиво презентовала Ашера. – Кто-то должен поставить этого борова на место.

Вскоре стал слышен шум, создаваемый почти пятьюдесятью живыми душами. Из открытой металлической двери спортзала доносился смех и глухие звуки падающих тел. Подростки уже начали развлекаться.

Не успела Ашера с последними входящими переступить порог, как одна из женщин, дернув ее за руку, указала куда-то в сторону.

– Давно тут стоит, тебя ждет, – улыбнулась она.

Там, где разветвлялся центральный проход, из-за стены из толстых кабелей и решеток выглядывал маленький голубой глазик. Круглое детское личико скромно пряталось за проводами, робко выглядывая и снова прячась. И вот, казалось бы, таинственный незнакомец набрался смелости показать себя во всей красе, но, вдруг передумав, ловко юркнул обратно в безопасное место. Неудивительно, ибо объект интереса уже приблизилась вплотную.

– Фидгерт, ты что тут делаешь? – с улыбкой на лице спросила Ашера, наклонившись к мальчику и сложив руки на груди.

Он тут же уставился в пол, опустив светлую голову. Сделал вид, что внимательно рассматривает становившуюся уже не по размеру обувь. Спрятанные за спиной ручонки явно что-то скрывали.

Поскольку малыш ничего не говорил, продолжая смотреть в пол, девушка выпрямилась и стала задумчиво разглядывать потолок. Тусклый свет от ламп на потолке почти не раздражал глаз. Тактичное решение подождать объяснений оказалось не самым лучшим. Девушка совершенно не знала, как обращаться с маленькими детьми. Что-то внутри подсказывало, что бездействовать еще хуже, чем пытаться поддержать разговор. О том, чтобы развернуться и просто уйти мыслей и вовсе не возникало.

– Ты что-то хотел мне сказать? – неожиданно мягко для себя начала Ашера.

Небольшая светлая голова затряслась, обозначая отрицательный ответ. А потом Фидгерт, не меняя положения тела, вынул из-за спины кулачок. Маленькие пальчики сжимали веточку ярких незабудок. Мальчик внезапно поднял большие глаза, и со всей решительностью в голосе произнес то, к чему долго готовился:

– Ашера Гловшессинг! Вы прекрасны, как спелый баклажан. Будьте дамой моего сердца! – и протянул цветы.

Произнесенная фраза прозвучала немного пискляво. Однако, без запинки, что вызывало своего рода уважение. Девушка собрала все свои силы, чтобы не расплыться в улыбке и сохранить всю серьезность, соответствующую моменту.

– Какие красивые. Сам вырастил? – букетик, унизанный небольшими голубыми цветочками, тут же переместился из детской ручки за смуглое ухо и плотно укоренился в густых, черных как смоль волосах.

– Сам, – гордо ответил мальчик. – Только тетя Медди немного помогала. Почти не помогала!

Сразу стало ясно, откуда растут ноги и с чего вдруг Фидгерт принялся изъясняться пышными, старомодными фразами. Только не до конца осталось понятным про баклажан. Появилось ли подобное сравнение из-за скудности физических примеров красоты, или Медея просто подсказала, чтобы подколоть Ашеру? Скорее, все-таки первое, потому как второе слишком низко. Особенно для наивной тихони.

– Очень красивые. Спасибо, – Ашера опустилась на одно колено перед мальчиком, при этом лихорадочно размышляя, как же уйти от ответа. Вряд ли ребенок в таком возрасте до конца понимал смысл произнесенной им фразы. Тем более, что кроме как от тихони подобного понабраться ему было неоткуда. Вопрошающе широко распахнутые глаза жгли своим простодушным ожиданием.

– Давай ты станешь сначала большим и сильным, хорошо? А пока будем дружить, – протянула руку девушка.

Мальчик закивал головой. Затем вытер рукавом почти всегда сопливый нос. Пожатая в ответ ручка явно означала согласие.

– Ну, вот и хорошо, – облегченно выдохнула Аши, разворошив свободной рукой светлые волосы Фидгерта.

Потом встала и стремительно ретировалась, стараясь не оборачиваться. Неввид ожидал у входа в спортзал, вальяжно подперев плечом перегородку двери. Сложив руки на груди, он смотрел дразнящим, томным взглядом.

– Зря ты так. Он единственный, кто не боится с тобой мутить, – беззлобно засмеялся парень, за что тут же словил тяжелый, смачный подзатыльник.

Среди зелени стояла тишина и спокойствие. Прозрачные сосуды, совершенно не скрывавшие корней растений, полностью заполняли каюту гибернации. Над капсулами возвышалась пышная листва помидор, перцев, баклажан, и других весьма востребованных на корабле овощей. Сочные, зеленые стебли свисали под тяжестью массивных плодов, покрытых водяной испариной. Рассеянный свет имитировал солнечное излучение и по суточным ритмам время приближалось к закату. Повышенная влажность делала помещение немного удушливым. Этот небольшой дискомфорт с лихвой покрывался безмятежностью, смешанной с запахом свежей травы. Казалось, если прислушаться, то можно было услышать, как вода течет по сосудам растений. Конечно же, в действительности так звучали едва слышно работающие насосы гидропоники.

Нахождение в подобном месте для некоторых на корабле становилось отдушиной. Не все довольствовались хоть и реалистичными, но все же искусственными изображениями природы на интерактивных стенах в тесных, узких казармах. Медея не стала исключением. Ее преимущество состояло втом, что она здесь работала. В моменты подростковой меланхолии девушка любила углубиться в пышную растительность и представлять себя ее частью. Многие находили это странным. Правда, никто не решался высказываться по этому поводу, так как Эсхекиаль Каэрдевр подобное занятие не считал вредоносным.

В сопряжении с молчаливой, но живой тишиной чувствовалось что-то волшебное. Раньше влюбленность в космос заставляла мечтать о поступлении в Дифодол-и-Ддидас. Долгие семь лет в бесконечной, пустой бездне подтолкнули изменить свои взгляды. Решение Медеи принять активное участие в терраформировании Марса было вызвано, скорее, юношеским максимализмом с рвением сделать мир лучше, чем уже приобретенными навыками в гидропонике. Во всяком случае, без знаний основных дисциплин о поступлении в университет не могло идти и речи. Поэтому все основное время Медея тратила на штудирование литературы, совмещая сие действие с прятками в зелени.