Дилара Александрова - Предел – афелий. Призраки солнечного ветра

Мужчины стояли посреди помещения, вслушиваясь в хрипящие, захлебывающиеся помехи.

– Т-только что было, есть запись, – запинающимся голосом в третий раз повторил помощник. – Мы пытаемся поймать еще раз…

Анман жестом руки велел ему замолчать и даже чуть наклонил голову, будто это поможет услышать нечто большее. Связист старательно что-то нажимал и подкручивал, и, казалось, шепотом матерился.

– В.…е, это Марс…– звучали обрывки слов, появляясь и снова пропадая.

Какое-то время это еще продолжалось. Потом шипящий голос стал отчетливей, и вскоре фразу уже можно было разобрать целиком. Все на мостике услышали прерывистое, но четко слышимое: «Внимание! Это Марс. Терраформирование проходит успешно. Земли больше нет. Принимаем всех выживших». И потом сразу, практически без перерыва то же самое: «Внимание! Это Марс. Терраформирование проходит успешно. Земли больше нет. Принимаем всех выживших»… – Далее – по кругу. Бесконечному, убивающему своей реальностью кругу.

Капитан стоял посреди полумрака, переняв смертельную бледность от своего помощника. Мелкая дрожь охватила все его тело. На лбу выступил холодный пот. Не отрывая невидящего взгляда от чего-то скрытого в темном пространстве, Анман стал хлопать себя по карманам, пытаясь найти сигарету. Сам он давно уже не курил, но всегда носил одну с собой как напоминание о победе над вредной привычкой. За одно и как тренировку собственной силы воли.

Найдя устройство во внутреннем кармане кителя, он едва не уронил его, пытаясь включить голографический элемент имитации горения. Когда это все же удалось, руки окончательно перестали слушаться. Дрожь стала настолько сильной, что вскоре перекинулась и на плечи. Пальцы одеревенели. Сигарета никак не могла попасть в рот, предпринимая попытку упасть во второй раз.

– Господин Анман, что это значит? – помощник большими, испуганными глазами смотрел на своего непосредственного начальника.

– Это значит, что все, кого ты знал на Земле – мертвы, – с леденящей душу холодностью ответил капитан, глубоко, нервно и смачно затягиваясь химическим дымом.

Связист сидел, склонившись над приборами и обхватив голову руками.

Затяжки продолжались одна за другой, практически без перерыва. Помещение все больше наполнялось тягучим смогом. Очевидно, в голове капитана протекал тяжелый, не совсем хладнокровный анализ. В воздухе ощущался лихорадочный мыслительный процесс. Курение длилось не больше минуты, хотя, казалось, время замерло, и прошла целая вечность.

– Завтра мы прыгаем. Хватит плутать и прятаться, – уверенно, с металлическим отливом в голосе заявил Арвэйн Анман.

Эсхекиаль, все это время стоявший неподвижно и хранивший молчание, незамедлительно возразил:

– Я считаю это поспешным решением. Гибель Земли не должна быть причиной необдуманных поступков.

– Гибель Земли?! Вы хоть слышите, что говорите? – губы капитана дрожали. – Вы хоть осознаете, что произошло?!

– Я все осознаю. Случилась трагедия. Большая часть цивилизации погибла, – с расстановкой отчеканил храмовник. – Сейчас мы обязаны сохранить ту, что осталась в живых.

– Капитан здесь я, и решения принимаю я, – все больше начал выходить из себя Арвэйн, из последних сил стараясь сохранить официальный тон.

– Может, вам напомнить, как вы стали капитаном?

Это был удар ниже пояса. Неожиданный, и в какой-то степени недостойный. Напоминать не имело смысла. Это время и так не мог никто забыть. В условиях тотального дефицита пилотов Арвэйна назначили помощником действующего капитана, много лет управлявшего военным штурмовиком, и имевшего в этом солидный опыт. Будучи военнообязанными, все гражданские пилоты экстренным образом распределялись на все мыслимые и немыслимые космические корабли. Те, что в состоянии были долететь до Марса. К сожалению, научиться тонкостям управления военным судном у своего начальника Арвэйн не успел, так как тот погиб в первые месяцы полета. А вот то, как это произошло, до сих пор снилось ему по ночам.

Там, в тревожном забытье, он видит красные угольки глаз, нависающие сверху. И кровь, стекающую на грудь со жвал густой, еще теплой массой. Не его кровь. Помнит то чувство, когда пытался уползти, но ноги совсем не слушались. Руки скользили по липкому кровавому полу, натыкаясь на останки тел. Видит оторванную голову своего капитана и кричит. Каждую ночь. Обычно на этом моменте мужчина всегда просыпался в поту. Арвэйн мог бы навсегда остаться там, в своем сне, если бы не Эсхекиаль, пришедший вовремя на помощь. Он в последний момент вырвал жертву из когтей хищника, спалив его мощной волной.

– А, может, это вы объясните мне, как вы, лучший из лучших, оказался на каком-то задрипанном кораблишке, а не на огромном лайнере с богачами? – парировал в ответ офицер.

– Пути Господни неисповедимы, – пространно ответил храмовник.

От этой фразы у Анмана окончательно сорвало крышу. Он больше не сдерживал себя. Губы его дрожали от злости. Глаза заблестели нездоровым блеском.

– Немыслимо… И где же он был, когда умирали люди? Женщины, дети? Где он был, когда погибала целая планета?! Где были все ваши доблестные крестоносцы? Что они сделали? Ничего! Ничего уже не вернуть! Грош цена вашей вере и вашим молитвам! Ничего не помогло! А знаете почему? Потому что херня это все. Думаете, что вы умнее других? Вы…Вы… – задохнулся мужчина, не в силах договорить остаток фразы.

– Скажите мне это.

– Гребаный фанатик, – выпалил Анман, освободившись от тяжкого груза, давящего изнутри.

Храмовник вздохнул, почувствовав, как нечто очень массивное вырвалось из груди. Не было ни злости, ни обиды или непонимания. Осталось только облегчение, что более осязаемая боль отвлекла от самого страшного.

– Завтра важный день. Нужно всех подготовить, – после долгой паузы сказал Эсхекиаль.

Затем, не желая продолжать разговор, просто вышел.

– Плейдлинн, оповести всех. Пусть бойцы подготовятся, а гражданские не высовываются, – из-за накатившей вместе с никотином слабости ноги стали ватными.

– А… Насчет Земли… – лишь только заикнулся связист, как его тут же оборвали.

– Ни в коем случае.

– Раз, два, три, четыре… Так, а где же Фидгерт с Анной? – с толикой раздражения спросил бортовой инженер Цефеид, что-то настраивая в открытых капсулах гибернации.

– Не ругайся, Медея приведет их с минуты на минуту, – попыталась успокоить его Симона. – У нас ведь еще есть пара часов.

Суетясь вокруг, она пыталась привести в порядок весь тот хаос, что ворвался вдруг в привычное положение вещей. Тридцать две капсулы из сорока уже получили своих безмолвных обитателей. Погруженных в сон, граничащий со смертью. Это была тонкая, еле уловимая грань, умело поддерживаемая техникой в таком равновесии, чтобы жизнь не переступала черту невозврата. Состав команды, введенный в состояние гибернации, подбирался самым логичным способом: те, кто не мог вести бой и те, в ком не было острой необходимости в обслуживании корабля во время прыжка. То есть детей, стариков и обслуживающего персонала, не относящегося к инженерным профессиям.