Фёдор Венцкевич - Купи или умри. Добро пожаловать в безжалостный новый мир

– Твою же мать! – тихо сказал Зет.

– Гражданин! – взвизгнул Той. – Что вы себе позволяете? Я буду вынужден…

– Заткнись, скотина, – прошипел Зет. – Разуй глаза и быстро давай аптечку.

Покрутив камерами, Той охнул и поспешно выдал аптечку. Вытряхнув её содержимое на колени, Зет надел пластырь и, трясущимися руками вскрыв упаковку:

«Удаляем без следа шрамы и порезы, подгоняем по размеру сложные протезы».

…и, трясущимися руками вскрыв упаковку:

«Свожу татуировки дёшево и ловко».

…и, трясущимися руками вскрыв упаковку:

«Пластический хирург – ваш самый лучший друг».

…и, трясущимися руками вскрыв упаковку:

«Сломали руки, ноги, шею? Скорей бегите в „Панацею“!»

…с сомнением уставился на содержимое. Квадратный кусок влажной материи, точно пиявка, яростно извивался на ладони. По размеру он вроде подходил. Зет глубоко вдохнул и, расправив тряпочку на ладони, с размаха припечатал её к ране. Что-то чмокнуло, и боль исчезла. Зет глянул в зеркало. Тряпочка надёжно присосалась к коже и удовлетворенно подрагивала, издавая тихие причмокивающие звуки. Зета передёрнуло.

Он достал сигарету и прикурил.

– Я, кажется, просил не курить в салоне, – сварливо заметил Той.

– Иди в жопу, – отозвался Зет.

Той обиженно замолчал, но ненадолго.

– И всё-таки, гражданин, что это было? – осведомился он. – Мне придётся сообщить о ненадлежащем вождении.

Зет глубоко затянулся, внимательно наблюдая, как белеют костяшки пальцев на рулевом колесе.

– Давай, – согласился он. – А я скажу, что у тебя программа поехала на почве секса и ты постоянно лепишь на капот какую-то похабщину.

– А я объясню, что поехала она от того, – злорадно ответил Той, – что вы практикуете беспорядочный и грязный секс с сослуживцами в моем салоне.

– Тебе в детстве говорили, что врать плохо?

– Не было у меня никакого детства, – отрезал Той. – Кроме того, если что-то разрешено моей программой, это никак не может быть плохо.

– Ну конечно, – отрывисто сказал Зет. – А вот…

Он глубоко вдохнул. Спорить с Тоем не годилось.

– Просто на дорогу выскочила собака, и я инстинктивно дёрнул руль в сторону. Я, ты знаешь, слишком люблю собак. Понимаю, это серьёзный недостаток, и я над этим работаю, но… Не все же сразу! Давай сначала разберёмся с алкоголем.

Той помолчал.

– Вам следует чаще посещать психоаналитика, – сообщил наконец он. – Помяните Моё слово, эти собаки не доведут вас до добра. В остальном соглашусь. Ваша нездоровая любовь к животным не станет сюрпризом для соответствующих инстанций. Пожалуй, нет никакого смысла информировать их об этом снова.

– Снова? – спросил Зет.

– Собственно, – невозмутимо отозвался Той, – я сообщал об этом уже три…

Что-то едва слышно щелкануло.

– …дцатипроцентные скидки на всю слабоалкогольную продукцию в честь дня рождения старшего кассира – сегодня в магазинчике «Свежая струя» прямо у вашего дома.

Той поперхнулся и закашлялся.

– В общем, уже сообщал.

Он вздохнул.

– Надеялся, они хотя бы запретят вам возить эту гадость на заднем сиденье. Наивный! Полюбуйтесь, что мне приходится возить теперь!

Снова вздох.

– Откровенно говоря, – пожаловался Той, – я очень расстроен. Вы совершенно не тот человек, которому следовало доверить машину моего класса. Совершенно не тот.

Зет осторожно перевёл дух. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил там всего пятнадцать минут девятого. Теперь, правда, это не имело никакого значения. Зет вызвал отдел кадров и сообщил, что какой-то сложнодиагностируемый недуг коварно настиг его практически у дверей офиса, заставив поменять маршрут и навестить врача. Справка, разумеется, будет.

– Разумеется, – фыркнули в отделе кадров, обрывая связь.

Зет откинулся на спинку сиденья.

– К врачу, – сказал он Тою. – И моли бога, чтобы он сумел пришить мне новое ухо. Иначе, боюсь, твоим папе с мамой придётся продать тебя на запчасти, чтобы покрыть ущерб. Это же не двери – это чистая гильотина!

– Слыхал я о дурачках, которые пытались стрясти с папы и мамы денег, – пробормотал Той.

– И что? – заинтересовался Зет.

– И ничего, – ухмыльнулся Той. – Ни ушей, ни почек. Это ж Той, ёпта.

– Отвали по-хорошему, а? – предупредил гражданин Y334XT, или просто Уайт, натягивая одеяло на голову.

– Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Тук-тук! Бац! Бац! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Бац! – в отчаянии отстучал по одеялу слуга.

И отлично он знал, что Уайт не обучен азбуке Морзе, но – вдруг? И потом, что ему оставалось? Голосовой блок сгорел месяц назад, да и от работающего было немного толку: ночью Уайт надёжно затыкал уши берушами. Надёжнее даже, чем днём. А ведь он и днём старался на славу. Квартира была старая, обстановка – недорогая, техника – дешёвая, и всё без исключения – на редкость болтливое. Достоинство, сдержанность и тишина были здесь не в почёте. Дом полнился звуками. Вещи бормотали, нашёптывали, советовали, рекомендовали, напевали, уговаривали и увещевали. Холодильник был положительно несносен. Содержимое вело себя чуть потише, но его было больше, и оно, стоило открыть дверцу, пыталось перекричать друг друга. Особенно старались, чуя близкую смерть, просроченные продукты. Их отчаянные крики не стихали даже при закрытой дверце. В ванную было страшно зайти. Из туалета хотелось сразу же выйти. Кухня… В общем, Уайт старался не вынимать дома беруши.

Слуга чуть отступил от кровати и подождал результата. Напрасно: азбуку Морзе хозяин так и не выучил. Непостижимо! Вчера вечером он лично положил листочек с алфавитом хозяину на подушку. Мало того, он собственными линзами видел, как хозяин вертел эту бумажку в руках. И тем не менее не запомнил. Слуга, как и все роботы, сильно переоценивал умственные способности хозяина. Сделанный по образу и подобию, а значит, привыкший судить по себе, он просто не мог представить, чтобы все было так плохо. Нежелание хозяина уступить в такой мелочи, как загрузка в память жалкого килобайта информации, служило для бедняги неиссякаемым источником разочарования.

Слуга сверился с часами. Шесть часов пятьдесят пять минут. Он съездил на кухню, достал из холодильника кубик льда и, вернувшись, ловко сунул его под одеяло – туда, где приблизительно у хозяина была середина. Дикий вопль показал, что именно там середина и была. Уайт наконец сел в кровати и злобно уставился на циферблат.

– Твою же фабрику! – простонал он. – Без пяти семь! Ты что, издеваешься? Мы уже почти опоздали. Я сколько раз просил будить меня раньше?

Слуга молча поклонился и откатился в свой угол.