Алексей Котаев - Человеческая оболочка

– Уснул, что ли? Проверь аккум у ГД и туши костер, ночь будет длинная. – уверенно сказал Юрий, примотав к себе всю снарягу, что грел у костра, накинув сверху широченный плащ-палатку.

Айзек убрал перо в нагрудный карман, достал тепловизор и направил его на старика. Он посмотрел пару секунд, проверив интерфейс, и передал устройство старшему, – Твой тепловой след отлично читается. Индикатор показывает сорок процентов заряда. На ночь хватит, если особо не транжирить.

Юрий высунул из-под плаща руку, спрятанную в огромную рукавицу, и забрал у парня тепловизор. Как только солнце село за горизонт и практически не отбрасывало свет ни на небо, ни на снежные поля, мужчины, аккуратно закидав костер снегом, шагнули в непроглядную темноту леса. Сделав с десяток шагов между лысых, промерзших деревьев, Юрий достал прибор, что закрепил на рукавице, оглядел через блестящие в темноте окуляры все свое окружение, и вновь спрятал тепловизор под плащ. Старик натянул до носа специальный воротник своего термобелья, натянул на глаза прозрачную маску, грубо протер ее смахивая налетевший снег и продолжил уверенное движение в темноту. Юрий двигался, наращивая иней на капюшоне и воротнике своим крепким и уверенным дыханием, которому позавидует любой мужчина в возрасте шестидесяти с лишним циклов.

– Почему я опять не слышу энтузиазма в твоем голосе? Давай веселее, все только впереди!

– Иду, дедуль, не волнуйся. – приняв скупое подбадривание ухмылкой, Айзек замотал голову шарфом, поверх своей маски, и направился за стариком. След вставал точно в след.

Густой темный лес, осветить который не могли даже редкие звезды на небе, служил одновременно и укрытием, и охотничьими угодьями. Осторожность Юрия при перемещениях между деревьями давала понять, что угодья эти, отнюдь, принадлежат не людям. Люди, на самом деле, очень редкий зверь в этих местах. И для многих обитателей этого леса – самая вкусная и питательная добыча, а зная повадки некоторых животных, то еще и веселое развлечение.

Когда Айзек был еще маленьким, Юрий показал ему книжку, она была старая и ржавая. Дед называл ее «Энциклопедия животного мира», и хоть название и текст в ней были совсем непонятны, но он на слух помнил название каждого животного в ней. Жаль, что этих зверей не существует уже огромное количество лет. Старик говорил, что книга досталась ему от его деда, а его деду, от его деда, а тому, от прадеда, и судя по состоянию, то книге уже давно было пора на покой. Диопластина потрескалась от холода, который книга пережила, а проецируемое изображение потеряло цветность и было почти серым. Аккумулятор тоже не держал заряд, и хоть в лучшие времена она часами могла радовать Айзека, то сейчас, включая ее ненадолго, он наблюдал, как быстро садится батарея. Так Юрий и начал называть зверей, что они встречали на пути, ведь пока он был один и влачил свое существование в одиночестве, то ему и не надо было никого и никак называть, все эти животные были лишь пищей, которую надо ухитриться поймать.

Лишь редкие существа, наподобие того, что они поймали сегодня, будоражили старика, ведь в той книге, что его семья передает из поколения в поколения, устно рассказывая про представителей фауны, таких не было. Караал на картинке был похож на пухлую, короткошерстную кошку, выглядел безобидно, и с какой-то стороны даже мило, но тот зверь, которого так назвал дед, был совсем другим: крупный, быстрый, с острыми когтями и свирепым воем, он перемещался по веткам деревьев, словно между ними были натянуты мосты, и на первый взгляд, совсем не чувствовал усталости. Под длинной серо-белой шерстью скрывалась толстенная шкура, которую мальчишка, вроде Айзека, никогда бы не проткнул, как сильно бы не был наточен нож. При первой встрече с ним зверь напал со спины, повалив тогда еще совсем маленького мальчика и вцепившись в толстый слой одежды, попытался уволочь его на дерево. Хорошо, что Юрий был рядом и наблюдал за этим, не дав представлению далеко зайти. И так было со всеми животными, которых проецировал из книги на реальную жизнь дед. Милый зверь на картинке, в реалиях же оказывался жестоким хищником, зачастую приобретая то один комплект глаз, то лап, то невероятную стойкость к пулям, стрелам или даже взрывам.

Энциклопедия хоть и разнилась с животным миром современности, но позволяла провести максимально полный брифинг перед вылазкой в пустоши, давая мальчику хоть какие-то шансы на выживание. Юрий был суровым учителем, не позволял паясничать в походах, и уж тем более веселиться. Однако, он позволял совершать ошибки, особенно те, в которых можно было отделаться легким испугом, на своей шкуре осознав, какую глупость творит Айзек. Старик никогда не давал мальчика в обиду, и не ругал его за потерянное в бою снаряжение, промоченные или порванные вещи. Не ругал и за вопросы, которыми его закидывал пацан.

Перед каждой вылазкой Айзеку говорили: «Нет ничего ценнее жизни! Ты можешь выбросить все, что имеешь, если это поможет тебе унести ноги подальше от опасности». Эта фраза добавляла уверенности, ведь снаряжение весило очень много, и поначалу заставляла полностью выдыхаться за километр пути по неглубокому снегу. Но больше всего добавлял уверенности сам Юрий. Айзек всегда видел его высоким, крепким, невероятно выносливым человеком, способным один броском преодолеть десятки километров, какой бы снег ни был под ногами. Знаниями и навыками он превосходил всех, с кем когда-либо встречался парень.

Холодный и рассудительный охотник всегда приучал мальчика думать и действовать в соответствии с ситуацией, хотя иногда, огромный мужчина позволял себе некоторый юмор, который многим был совершенно непонятен, и каждый раз, поднимая перед собой маленького Айзека за ногу, он говорил ему: «Когда ты подрастешь и окрепнешь – я тебя съем», отчего тот начинал плакать, а Юрий начинал смеяться, параллельно пытаясь его успокоить. Даже сейчас, когда борода Юрия поменяла цвет, а движения утратили силу и ловкость, несмотря на то, что старик начал сутулиться и выдыхаться за десять часов пути, Айзек видел в нем все того же непоколебимого, крепкого и большого мужчину, что растил его и обучал, показывая, как бороться с суровым миром.

Два охотника шли через чащу старого мертвого леса. Укутавшись в свои черные плащи, они распинывали снег крупными тяжелыми ботинками, перемотанными тканью до самых колен, защищавшей ноги от снега. Толстые дутые штаны были сделаны из грубой ткани, на удивление, не издающей никаких звуков при ходьбе.

Мужчины двигались через заросли высушенных деревьев, как две тени. Юрий, время от времени доставал руку с примотанным к варежке тепловизором, протирал маску от налетевшего и растаявшего снега, с пару секунд смотрел в оптику, потом вновь возобновлял шаг. Белый нарост инея на шарфах и воротниках становился все крупнее, и через время им вновь придется либо соскабливать его, либо разводить костер и наспех просушивать некоторые вещи.