Александр Руднев - Заражённые бессмертием

ИМСы начинали доминировать в самых различных сферах общественной жизни. Им легче было найти работу и продвигаться по карьерной лестнице. У них было несоизмеримо больше шансов обрести успех и разбогатеть.

Все это приводило к тому, что молодые люди использовали возможность стать кандидатами на «процедуру», которая выполнялась при наступлении определенных условий, причем согласие пациента предполагалось не всегда.

Одним из таких пунктов Максимов отметил про себя «наступление неполной трудоспособности», и как не пытался он подобрать определение этому состоянию, так и не нашел исчерпывающего ответа. На его осторожный вопрос Даниил охотно пояснил:

– К сожалению, человек может заболеть, – он поджал губы.

– Но, ведь, болезни бывают разные. Простуда, например.

– Не беспокойтесь, речь идет о серьезном недуге! – затараторил служащий, – Люди, зачастую, сами рады заменить износившееся тело на искусственное.

Объяснение не проливало свет на то, кто будет определять «степень серьезности» болезни, но Максимов, решив, что может обидеть парня своими придирками, не стал уточнять, углубившись в дальнейшее чтение.

– Вот это, что означает? – Дмитрий показал пальцем на пункт, предусматривающий право лаборатории на «процедуру» в случае «повышения уровня выполняемой функции».

– Насколько мне известно, это право мы никогда не использовали, – сказал Даниил и умолк, думая, вероятно, что его ответ был предельно ясен и логичен.

– Я бы все же хотел понять, – Максимов подался вперед, – если Вы не можете пояснить…

– Конечно, могу, – заулыбался тот, – дело в том, что иногда, чрезвычайно редко, – клерк подчеркнул это уточнение, – способности человека не соответствуют тем задачам, которые перед ним ставит работа. Думаю, это касается очень редких специалистов.

– Скажите, я могу потом расторгнуть контракт?

– Безусловно, можете, – заверил тот, – но уверяю Вас, этого не произойдет. Вы получите именно то, что хотите. Это беспроигрышный вариант.

После беглого прочтения оставшихся листов, Дмитрий положил папку на стол.

– Что я должен сделать? – спросил он, имея ввиду, как именно он может засвидетельствовать свое согласие на сделку.

– Вашу руку, пожалуйста, – заученно улыбнулся клерк, доставая из ящика, выдвинувшегося прямо из стены терминал для идентификации личности.

Максимов поднес правую руку с и неуверенно приложил к панели, которая щекотно завибрировала и моргнула оранжевым светом.

– На вашем чипе сохранится экземпляр контракта, – уточнил служащий, – Вас проводить?

– Нет! Спасибо, – Дмитрий поднялся и, не оглядываясь, устремился к выходу.

Он уже рисовал себе разные варианты разговора с родителями, которые мягко говоря, сдержанно относились к «процедуре» и вообще к ИМСам. Надо сказать, что на это у них были основания.

Отец работал начальником терминала в западном округе города несколько циклов, был на хорошем счету и пользовался авторитетом у коллег. В какой-то момент в коллективе стали появляться «извлеченные». Их количество росло, и они начали занимать ключевые должности. Поспорить с политикой Управления было сложно. ИМСы были энергичнее, мобильнее, работали без устали, а транспортные потоки только возрастали.

В один прекрасный момент отца вызвали в главный офис и предложили пройти «процедуру». После его отказа, начались сложности с начальством, которыми не преминул воспользоваться его заместитель Меони, сообщавший директорату обо всех ошибках своего руководителя. В конце концов, старший Максимов вынужден был перейти на менее квалифицированную работу – начальником отдела мониторинга, а во главе терминала оказался тот самый Меони, который, конечно же, был ИМСом.

Зайдя в квартиру, Дмитрий сразу почувствовал неладное. Сестра растерянно кивнула на столовую, где за столом сидел отец.

– Что? – спросил он.

– Папу уволили, – прощебетала Анна

Он прошел в свою комнату, стараясь не шуметь. О том, что подписал контракт, Дмитрий решил пока не говорить. Похоже, у отца и так проблемы. Сев за стол, на котором стоял старый почти отживший свое проектор, он сканировал вживленный чип и наблюдал, как над активной пластиной появлялись картинки, сообщения, тексты. Загрузив в проектор информацию, он принялся ее изучать. Ничего важного, в основном новостные ленты по подписке, реклама и всякая ерунда. Дмитрий скинул ботинки и залез на кровать. В ушах прозвенел мелодичный звук биофона.

– Але!

– Привет! – голос Леры его обрадовал.

– Привет! Как прошел день?

– Нормально, – ответила она, – как твой контракт?

– Я это сделал! – его распирало от гордости.

– Ты не шутишь?

– Не шучу. Я правда…

– И как оно? – перебила Лера.

– Что именно?

– Как ощущения?

– Да никак, в общем-то, – пожал плечами Дмитрий, словно она должна была увидеть его жест.

– Так, ведь это жесть! – поразилась девушка, – И ты так спокоен?!

Леру он знал уже циклов семь. Поначалу он нерешительно поглядывал в ее сторону, и девушка сама сделала первый шаг. Они сразу же нашли общий язык, делясь абсолютно любыми переживаниями и проблемами. Возможно эта неприкрытая и беспощадная откровенность и не дала им стать парой. Однако между ними сложились теплые доверительные отношения, сохранившиеся сохранились по сей день.

В дверь постучали.

– Не могу говорить, перезвоню! – сказал он и прервал соединение.

На пороге стояла мама.

– Как прошел день? – тихо спросила она.

– Нормально, – Дмитрий заметил, как она пыталась прятать глаза, – Что отец теперь намерен делать?

– Ты уже знаешь? – удивилась она.

– Анька сказала.

Мать присела на стул.

– Он просил оставить его на службе… даже в качестве рядового сотрудника, но получил отказ.

– Почему? – нахмурился Дмитрий, который считал, что найти работу сегодня не так уж и трудно, особенно с таким опытом, как у отца.

– Они сказали ему, что он уже не так эффективен.

– Так может, плюнуть и пойти в другое место?

– Ты думаешь, отец не пробовал? – вздохнула мать.

– Хочешь сказать, что там тоже предпочтение ИМСам?

– Вот именно.

Максимов уже не раз слышал, как «рожденные» оставались «за бортом», как их заменяли ИМСы, причем все это происходило далеко не всегда безболезненно и мирно. Люди нередко становились в одночасье никому не нужны без пособий и компенсаций. Они пытались выражать свой протест на улице, но все митинги быстро разгонялись полицией. Однако раньше такие истории происходили с кем-то другим. Теперь же это коснулось его собственной семьи.

– Но ведь есть же закон, правосудие! Разве можно так поступать с человеком, который столько лет верой и правдой..? – возмутился Дмитрий.