Роман Корнеев - Время истекло

На втором повороте я всё-таки ошибся, пошёл вбок слишком поздно, запоздало срывая кант – только что нормально чертил дугу, и вот меня уже тащит спиной вперёд вместе с ещё десятком погонных метров снеговой стены.

Ничего не оставалось, как разворачиваться в прыжке носом вниз по склону, разгоняясь в обход устроенной самому себе на голову мини-лавины.

Ну, мини или не мини, это мы выясним сотней метров ниже. Сейчас даже обернуться было некогда.

Там внизу будет узкая горловина, после которой начинается удобный такой клиф налево. Главное эту горловину пройти, пущай всё что выше идёт своей дорогой – по прямой.

В ушах засвистел ветер.

Только не упади.

Проходя дугу поворота, я выгнулся, едва не касаясь локтями снега. В глазах потемнело от усилия. Ну же!

Кант я всё-таки сорвал, напоровшись на полированный участок вылизанного ветрами льда. Южные склоны они такие. Уже скользя на пятой точке и поднимая тучи сдираемой с наста снежной пыли, я окончательно ослеп, теперь уже от всё-таки вышедшего из-за вершин солнца. Меня окружила сверкающая белая пелена гало, в котором невозможно было ориентироваться, только как можно сильнее воткнуть якорь борда в скользящую подо мной поверхность в надежде, что меня что-нибудь остано…

Удар был таким сильным, что меня пружиной подбросило вверх, я едва успел сгруппироваться, прежде чем меня приземлило обратно в пухляк, к счастью – спиной вперёд.

Воздух. Казалось, он навсегда убрался у меня из лёгких.

В глазах темно, но хоть нигде не болит, что хорошо, а вот подступающая к горлу тошнота и солёный вкус на языке – это плохо.

Я попробовал пошевелиться, но усилие не произвело должного эффекта. То ли всё-таки завалило, то ли я окончательно поломался. В обоих случаях я, пожалуй, гарантированный труп.

По сути, меня покуда держала на плаву только принудительная вентиляция маски. Журчание насоса оставалось единственным звуком, который доносился до меня из окружающей ватной действительности.

Хотя нет, где-то вдали послушалось характерное ритмичное шуршание канта о ледяной наст. Шуршание приближалось.

Попытавшись вспомнить, был ли мною активирован антилавинный маячок, я со стоном усилия снова попробовал пошевелиться. Нет, по-прежнему ничего не болит, но и плодов никаких мои старания не приносили. Видимо, спина. Не спасла черепашка, при таком-то падении.

Значит, всё.

Но тут змейка кантов прервалась, и ко мне деловито направилось уже хрумканье шагов. Тут уж одно из двух, или свои, или чужие. Я машинально нашарил клыком капсулу второго премоляра. Если что – секунду спустя моя кровь превратится в донельзя эффективный биорастворитель.

Рывком меня достали из той канавы, где я застрял, и рывком же поставили на ноги.

Надо же, цел. Удачно меня заклинило, как пробку в бутылку.

Спаситель мой был похож на меня, как две капли воды. Та же маска, тот же комбинезон, даже борд идентичный. Удобно.

– На сколько ты таймер поставил?

Английский его изрядно отдавал испанским, хотя нет, скорее каталонским.

– Десять минут.

– Кап де суро, едва успеваем, – точно каталонский. – Рапидо, вставай и вниз по склону. Тут триста метров и направо, там едва заметная тропинка вбок. Не промахнёшься?

– Не промахнусь. А ты чего?

– Ну, лавину ты частично сам спустил, – глухой смешок, – так что небольшой запас есть. Кагабандуррис уже летят на своих геликоптерах, надо уводить их дальше.

– Справишься?

– Да уж получше тебя, кул долла.

Ну спасибо.

– Ехать-то можешь, омбре?

– Справлюсь.

– Ну, адеу тогда, как доберёшься, выбирай любой вход, я тебя найду.

Любой вход?

Но каталонский доппельгангер уже укатил. И тут же у меня за спиной ухнуло.

Обернувшись, я не без удовольствия пронаблюдал поднимающийся за скальным выступом огненный шар. Снегоход мой, видать, был загружен под завязку.

Нужно сваливать, сейчас сюда придёт весь оставшийся склон.

Подёргав крепы – вроде на месте, и борд цел – я на выдохе развернул себя вниз по склону, тут же набирая ход. Моя припавшая на ведущую ногу тень красиво скользила впереди. Хорошо ей. В отличие от меня, у тени не было головы, в которой бы пульсировал набат сердцебиения, и не было жил, по которым уже вовсю гуляло пламя. По сути, мои ощущения к тому моменту уже не особо отличались от того, что я бы почувствовал, всё-таки расколов зубную ампулу.

Красивые зелёные круги пляшут перед глазами, каждое натянутое сухожилие горит так, будто их намотало на колки какого-то садистического музыкального инструмента, ноги не желают слушаться вовсе. Попадись мне в тот момент лишняя кочка, мне бы, пожалуй, не хватило сил её нормально отработать. Я банально тянул спиной вперёд одну большую дугу, куда велено, не пытаясь совершить ничего более героического, и только в голос воя от зажёгшихся икр.

Дерьмовая история, в таком состоянии катать.

Однако поворот я всё-таки сумел разглядеть вовремя. Действительно, едва заметная тропинка. Ну логично, не в деревню же мне ехать, пусть та и пустует который год, кому оно теперь надо, ваше лесное «дьюти-фри».

Проехав по целине буквально несколько десятков метров, я окончательно завяз. Отстёгивая борд, уже чистой сомнамбулой не глядя попёр вперёд, пытаясь сообразить, куда мне дальше.

Над головой пару раз мелькали лопасти не к ночи помянутых вертолётов, но хвоя крон и сияние рассвета в табло меня прикрывали надёжно, да и вертолёты явно интересовались не мной, а доппельгангером, что уводил их сейчас от меня дальше на юг, в долину.

Господи, да где же конец всему этому. В горле у меня клокотало, в ушах звенело, перед глазами снова чернота, а ноги идут вперёд исключительно при опоре о вертикально поставленный борд, с успехом заменявший мне костыли.

Домик в итоге нарисовался у меня буквально перед носом. Плотная, структурированная темнота в самом центре поля зрения.

«Выбирай любой вход». До меня только теперь дошло.

Две деревянных ступеньки упирались в симметричную дверь – направо и налево. Так и не сообразишь, куда мне теперь. Спасибо за подсказку.

Распахнув правую створку, я кулём ввалился внутрь, громыхнув маской о доски настила и рассыпав вокруг комья снега, облепившего комбинезон.

В помещении было тепло, и меня тут же отчаянно стало клонить в сон. Так, нужно что-то делать, а то я тут отключусь. Однако при одной только мысли о том, что нужно подниматься и что-то делать, круги у меня перед глазами принимались плясать с удвоенной силой.

Выпростав руку из перчатки, я кое-как просунул пальцы за воротник водолазки и прислушался. Пульс жуткий, тахикардия за сто восемьдесят. С температурой сложнее, мокрые пальцы елозили по горячечной коже. Кто его знает, может, уже и под сорок.