Александра Пугачевская - Зоя

– Что-то мне показалось, будто какао пахнет, – сказала она и тут же прикусила язык. «Теперь мама подумает, что у меня что-то с головой не так, – подумала Зоя. – Надо будет поскорее из-за стола выйти».

Но мама улыбнулась:

– Нет, не показалось, – ответила она. В руках у нее была маленькая зелёная пачка с надписью «Золотой ярлык». – Вот. Сегодня достала.

– Ой! Как здорово! – вскрикнула Зоя.

Пока мама варила какао, Зоя доедала картошку, уже не думая об однообразии ужина. Мама поставила перед ней чашку с какао. Зоя потянулась, принюхалась и попробовала напиток. Она обожала какао. Этот домашний напиток был почти как французский, но широкая пиала, из которой она пила какао в Париже, придавала ему какую-то дополнительную экзотичность. Будто пить какао из нормальной чашки было слишком обыденно – нужно обязательно, чтобы у нее было широкое горлышко. И Зоя поняла, что нужно было сделать. Она бросилась к серванту, где стояли пиалы. Папа привез их из Ташкента в молодости. Это был его подарок маме на пятилетие их свадьбы. Пиалы были белыми, с синими листиками по краям. Ими никогда не пользовались, но они стояли на видном месте в серванте. Зоя аккуратно достала одну из них и перелила туда какао из чашки. И попробовала. Вкус действительно изменился. Наступило ощущение праздника – она словно снова попала на солнечную кухню на бульваре Бомарше в Париже. Если бы не какао, Париж так и казался бы ей сном. Но Зоя отчетливо помнила ощущения и запах парижского какао и булочки.

– Ты что, Зоечка, спать хочешь? Уже глаза закрываешь за столом? И что это ты пиалу вытащила? Тебе горячо?

Мама вошла в кухню как раз, когда Зоя представляла себя сидящей на кухне в Париже.

– Да, что-то я устала. А пиалу я просто так взяла. Захотелось попробовать из неё пить, – соврала Зоя, но потом поняла, что действительно очень устала. – Пойду-ка я спать. Спокойной ночи, мамуля.

Зоя быстро ретировалась в свою комнату, пока мама не начала разговор про Узбекистан, где она проходила практику в институте, и про то, как там постоянно пьют зелёный чай из пиал.

А следующий день был выходной, 8 марта, и Зоя еле дождалась, пока Международный женский день закончится, чтобы снова пойти в школу и увидеться там с Женей Куликовым.

В четверг утром, проснувшись, Зоя первым делом полезла проверять фотографию. Она так и лежала на месте, под кружевной салфеткой. Зоя ещё раз удостоверилась – всё те же две девочки, Аник и Зоя, смотрели на неё с фотографии. Зоя выглядела точно как девочка на фото, только одежда была другая. Но всё остальное – причёска, брови, выражение глаз, даже улыбка – было одинаковое. Зоя попробовала улыбнуться в зеркало, как на фото, но не успела, услышав голос мамы:

– Зоя, пора собираться в школу.

Ей захотелось увидеться с Женей Куликовым и рассказать ему о том, что произошло. Зоя начала одеваться – платье, которое она так и бросила на пол предыдущим вечером, лежало измятое. На глажку не оставалось времени – Зоя провела по платью рукой и чуть-чуть его разгладила. Но пионерский галстук выглядел совсем изжёванным. Пришлось вытаскивать ненавистный утюг и гладить и платье, и галстук. Манжеты так и остались нестиранными, и Зоя пообещала себе, что первым делом приведёт их в порядок после школы.

На завтрак Зоя быстро сжевала бутерброд с сыром и взяла такой же с собой в школу. По дороге туда она думала о занятиях, а ещё вспомнила о том, что надо будет подучить алгебру и до пятницы дописать сочинение на английском. И вдруг она остановилась – навстречу ей шел Власов. Он двигался в противоположную от школы сторону, и шёл он, судя по походке, прямиком к ней. Зоя попробовала перейти дорогу или же свернуть, но было поздно. Власов был напорист во всём.

– Привет, Зоопарк, – сказал Власов. – Доброе утро.

– Тебе что надо? – ответила Зоя, даже не успев обидеться на прозвище.

– Э, ты что грубишь? – тон у Власова был непривычно мирным.

– Я в школу тороплюсь.

Это было правдой – Зоя не любила опаздывать.

– Я тоже. Я с тобой пойду.

– Это ещё зачем?

– Э, слушай, ты во вторник не сильно, это самое, ударилась?

– Не знаю, – ответила Зоя.

– Как это, не знаешь?

– Я правда не знаю.

– Ну у тебя голова не болит?

– Да вроде нет, – Зоя посмотрела на Власова. Тот выглядел обеспокоенным.

– Это самое, если чё, ты мне дай знать тогда. Я, может, мать попрошу тебе врача найти. Она, это самое, передать просила. И если у тебя там сотрясение или как его там, она может и помочь, если в больницу надо.

– Спасибо, Егор, – ответила Зоя.

По виноватому выражению лица Власова стало ясно, что ему пришлось рассказать о случившемся матери. Если бы он рассказал отцу, то был бы избит. Избитым Власов не был – значит, только его мать знала о том, что произошло.

– А ты родителям своим рассказала?

– Нет. А что рассказывать? – ответила Зоя.

Только теперь она поняла, что мать Власова, привыкшая к постоянным разборкам сына, может позвонить её маме с извинениями, и тогда её родители всё узнают, и про больную голову, и про истинную причину опоздания после французского. И, быть может, мама начнет копаться в её комнате и найдет фотографию. И что тогда? Зоя похолодела от ужаса.

– Ну ты молоток, – ответил Власов. – Я не ожидал. Думал, ты жаловаться побежишь.

– Я не побегу. И ты матери своей передай, что всё нормально, и мои родители ничего не знают.

– А, ну ладно тогда, – сказал Власов, но потом уточнил: – Вообще не знают?

– Вообще ничего не знают.

– Ну ладно тогда. Но если чё, ты мне дай знать. Моя мать, она того, поможет.

– Спасибо, – Зоя не хотела заходить в школу с Власовым. Они уже подходили к воротам. Зоя стала отставать, чтобы пропустить мальчика вперед, но тот тоже замедлил шаг.

– Послушай, я хотел спросить: ты это, когда ты сознание потеряла, ты что-то видела?

– Нет. Ничего я не видела.

– А, да? Вообще ничего? А я вот думал, как это ты так. Ты как будто мертвая лежала. Мне так страшно стало, аж жуть.

Зоя посмотрела на Власова. Он не издевался над ней. Напротив, действительно переживал о случившемся.

– Ты думал, я умерла?

– Ну да. И Куликов тоже. Мы оба думали.

– Серьёзно?

– Ну да, я что, придумал такое что ли? Ты лежала вообще как мертвая. Вот я и думал, может, ты помнишь что?

– Что помню? – Зоя подумала, что, может быть, она говорила вслух, пока лежала без сознания? Может быть, Власов что-то слышал? Но как же Женя? Ведь он-то тоже там был, а ничего не сказал.

– Ну я слышал, что типа когда люди умирают клинической смертью, а потом возвращаются, они помнят туннель такой. Рассказывали, я передачу смотрел. Вот и подумал, может, ты тоже, это самое, вернулась.

– Нет, я ничего не помню.

– Ну ладно, это, если ты чего вспомнишь, ты мне скажи.