Анатолий Агарков - Пещера Титичных гор

Вернулись в пещеру ещё двое. Один, не скрывая ехидства, заговорил:

– Да-а, стареешь ты, царь-батюшка. Ведь хотел государством править, где графьев да князей, генералов образованных пруд пруди. А тебя простой мужик кержацкой веры вокруг пальца обвел. Слаб ты для трона. Ну, посуди сам – народ не поднял, войну проиграл. Сейчас в бегах. Быть рядом с тобой все равно, что в петлю головой лезть…

Пугачев слушал невозмутимо – не перебивал, не оспаривал и тем самым гасил разоблачительный пыл задиры.

– Вы должны мне помочь… – наконец проговорил тихо.

– Без коней? Без оружия? Когда вокруг рыскают охотники за твоей головой. А если поймают? С нас ведь спросят. И не кресты на грудь дадут, а положат головушки наши на плаху…

– Вы клятву давали…

– Царю Петру Федоровичу. А ты кто теперь?

– Помазанник божий свергнутый с трона подлой императрицей…

– Вот-вот… Чем за службу будешь платить?

Пугачев замолчал, прикрыв глаза – будто задремал.

– Мы должны знать, что в сундуке было, который мужик увез, – казак толкнул его в плечо. – Хочешь молчать – молчи. Сдыхай и молчи – дело твое.

– Это так важно для вас? – через несколько минут отозвался самозванец.

– Позарез!

– Что ещё интересует?

– Ещё? Где искать Поликарпа этого?

– В ските староверов.

– Где этот скит? Дорогу знаешь?

– Конечно.

– Покажешь?

– Зачем это вам? Без оружия сунетесь к кержакам? Они вас положат и прикопают.

– Найдем, оглядимся на месте и что-нибудь примозгуем. Али мы не казаки?

– Неужели кроме золота вас ничего не интересует. Мы разбиты! Я должен переломить ситуацию. Эта Катька-подлюка! Она всегда под меня копала. Всё время строила козни. Из-за неё я стал изгоем. Да, во мне сейчас говорит обида. Но ведь она мне жена по закону. И мы с ней можем договориться и примириться в любой момент. Что тогда с вами будет, казачки уральские?

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Какой мир с Катькой? Да покажись ты сейчас в Питере – в миг в кандалах окажешься, и на дыбу подвесят.

– И не нужно ничего понимать. Помогите мне в трудную минуту, – вдруг попросил Емельян Иванович. – Перед вами человек в беспомощном состоянии. А вы же христиане…

Казаков, похоже, проняло.

– Мы поможем, раз должны. Но ты должен нам рассказать все о ските Поликарпа. Вернем себе золото, с ним легче уйти – хоть в Бухару, хоть в Самарканд… Ведь в твоем сундуке золото? Теперь-то хоть не бреши…

Пугачев старался не смотреть им в глаза.

– Однажды я познакомился с кержаками, – признался он. – Поликарпу даже жизнь спас. Он поклялся быть верным мне…

– Доказал – украв сундук и лошадей.

– С этим надо разобраться.

– Вот именно. Потому и жаждем встречи с ним.

Пугачев усмехнулся.

– Добро. Я покажу вам дорогу к скиту.

– Постарайся.

– Но вы будете мне послушны и никаких своеволий. Я в долгу не останусь – слово царское.

– Чем же отблагодаришь?

– Золотыми монетами.

– Много дашь?

– На жизнь безбедную хватит. Договорились?

– Договорились. Тогда пошли – чего тянуть?

Казаки заспорили.

– Порубать бы не худо. Рыба в реки. Огниво в кармане.

– По дороге чего перехватим – ягод, сыроедных грибов.

– В первый раз что ли…

– На голодный желудок далеко ли утащишься?

– Может, царскую ногу съедим – одну на троих, – сверкнув глазами, пошутил казак-матершинник. – А величество на руках понесем.

– Странная помощь, – уныло откликнулся самозванец.

– Ладно, а сколько до скита идти?

– Говорю же, близко.

– Ну, пошли тогда.

– Ладно, пойдем. Путь я знаю.

Определить расстояние в лесу очень трудно: ориентиров не видно – топаешь, топаешь… И потом, Поликарп знал прямую дорогу от скита до Титичных гор, а Пугачев повел казаков берегом Коелги, догадываясь лишь, куда она приведет. Но это отнюдь не прямая дорога. И потому разминулись казаки с кержаками.

Емельян Иванович шел направляющим, повторяя все извилины русла. Казаки заметили некую бестолковщину – где можно было срезать угол, выписывали полукруг.

– Какого черта мы вертимся на одном месте? – наконец, не выдержал один.

– Молчи! – сказал самозванец, сквозь зубы и не оборачиваясь. – Обещал служить мне – служи!

Если считать по времени, то шли уже три часа, а конца пути не наблюдалось. Голодные казаки да и сам атаман начали выдыхаться. Ближе к вечеру в поведении ведущего появились новые странности. Он то и дело озирался или всматривался вдаль, будто искал приметы какие-то.

– Заблудился? – озадачились казаки. – Как можно, у реки-то?

– Идите не дергайтесь, – сказал назидательно самозванец. – Ведь вы же крепкие парни. Смотрите мне в спину и не вякайте – не отрывайте. Иначе мы не успеем.

– Куда не успеем? – спросил казак.

Второй ответил:

– На тот свет.

Пугачев поправил:

– До темноты дойти.

Странностей и недомолвок было уже столько, что спрашивать и уточнять не имело смысла. Казаки примолкли и устало брели за атаманом. И кажется, поспели до темноты, уткнувшись в непроходимые заросли сосняка и акации – своеобразную стену скита.

Пугачев остановился.

– Подойдите сюда. Это живой забор – за ним скит. Есть дорога и врата, – он махнул рукой в противоположную сторону от реки, – но они наверняка под надзором. Нужен другой путь – казацкий. Вброд или вплавь по реке до стрелки. Там и стоит кержацкий скит. Кто на разведку пойдет?

Вызвался матершинник.

Пугачев напутствовал:

– Выследи – сколько их, где сундук, наше оружие, как удобнее напасть или лучше украсть? Возвращаться будешь, жратвы прихвати.

Казак снял сапоги, кафтан. В нательной рубашке и штанах шагнул, а потом нырнул в холодную воду – вынырнул и поплыл.

Я уже нацелился за ним, как вдруг услышал…

Голодные и уставшие казаки прилегли, ожидая возвращения разведчика. И вдруг певун говорит:

– Удивительный сон я видел в пещере. Будто в детстве с горки на санках лечу и замирает душа. Будто я и не я. Будто смотрю на себя со стороны. А потом в облака поднялся совершенно без крыльев и смотрел сверху вниз будто с кручи. Страшно и сладко…

Он умолк – почудилось, всхлипнул.

Пугачев оживился.

– И я видел сон. Будто били мы прусаков, а я пал с коня раненый. Никому дела нет. Но подходит вдруг дева неземной красоты и накрывает меня плащом. Говорит: «Ступай за мной. Я отведу тебя в Валхалу. Один на пиру тебя ждет». Я поднялся и пошел. Битва куда-то пропала. Чертоги. А перед входом в зал она подает мне старинный меч и говорит: «С ним надо к Одину входить»…

Самозваный царь замолчал.

Казак спросил:

– Это страна или город – Валхала?

Емельян Иванович тяжко вздохнул:

– Валхалу не знаю. Про Одина слышал. И меч старинный. Этот сон от предков моих, варягов Рюриков.