Роберт Хайнлайн - Погоня за панкерой

Тетя Хильда глянула на Зебадию с ужасом:

– Зебби! Создание планет – вы совсем рехнулись?!

– Дорогая теща, те вещи, которые мы обсуждаем с Джейком, вполне возможно реализовать – если вспомнить, что искривитель пространства-времени не потребляет энергии. Двигай что угодно куда угодно – в любые пространства, в любые времена. Да, я говорю о них во множественном числе, сначала я не понимал, что имеет в виду Джейк, когда говорит об ускоренном старении планеты. Поверни Венеру по оси «тау», двинь ее назад по оси «тэ», установи ее на столетия или тысячелетия позже на оси «t». Возможно, сдвинь ее на год иди около того в будущее – наше будущее, – чтобы подготовиться к ее возвращению, когда она возникнет вся зеленая и красивая, готовая растить детей, щенков и бабочек. Терраформированная, но девственная.

Немного позже Зебадия, растянувшись на диване, разглядывал стену над камином и вдруг неожиданно спросил:

– Папа, ты служил на флоте?

– Нет, в армии. Если можно так назвать «офисных пехотинцев». Благодаря докторской степени в математике мне присвоили офицерское звание, сказали, что я нужен для решения баллистических задач. А потом я весь срок провел в кадровом отделе, бумажки подписывал.

– Стандартный порядок действий. Тут у тебя на стене морская шпага и портупея. Я подумал, они твои.

– Они принадлежат Дити, а к ней перешли от Роджерса, дедушки Джейн. У меня есть парадная сабля. Принадлежала отцу, а он отдал ее мне, когда меня прибрали в армию. Парадная форма тоже имеется. Только я никогда ее не надевал – повода просто не было, – папа поднялся и отправился в свою – их – спальню, откуда крикнул: – Пойдем, я покажу тебе саблю.

Мой муж повернулся ко мне:

– Дити, ты не возражаешь, если я возьму твою шпагу?

– Мой капитан, эта шпага твоя.

– Ну нет, дорогая, я не могу принять семейную реликвию.

– Если мой вождь не примет в дар от своей принцессы сей клинок, он останется висеть на стене! Я так хотела сделать тебе свадебный подарок – и не сообразила, что у меня уже есть идеальный дар для капитана Джона Картера.

– Мои извинения, Дея Торис. Я принимаю твой дар и обещаю, что клинок сей не потускнеет. Им я буду защищать мою принцессу от всех врагов.

– Гелиум горд принять такого защитника. Если ты подставишь руки, я встану на них и сниму его со стены.

Зебадия ухватил меня повыше колен, и я неожиданно выросла до трех метров. Шпага и портупея висели на крючках, я сняла их, после чего меня саму аккуратно опустили на пол. Мой муж стоял прямо, пока я застегивала на нем портупею, а потом опустился на колено и поцеловал мою руку.

Мой муж безумен от норд-Нордвеста [53] Игра слов, объединяющая цитату из «Гамлета» и имя Нордвеста Смита, героя К. Мур. – Прим. С. В. Голд. , но его безумие меня устраивает. Глаза мои наполнились слезами в этот момент – с Дити такого почти не бывает, а вот с Деей Торис иногда случается, после того, как Джон Картер сделал ее своей женой.

Папа и тетя Хильда понаблюдали, а затем повторили церемонию, включая – я видела! – слезы в глазах Хильды после того, как она пристегнула к его поясу саблю, а он опустился на колено и поцеловал ей руку.

Зебадия обнажил шпагу, проверил балансировку и осмотрел лезвие.

– Ручная работа, сбалансирован близко к рукояти. Дити, твой прадедушка заплатил немалые деньги за этот клинок. Это честное оружие.

– Я не думаю, что он знал, сколько оно стоит. Ему вручили эту шпагу.

– И я уверен, на то была особая причина, – Зебадия отступил назад, поднял клинок «на караул», сделал стремительные вертикальные мулине влево, вправо, затем горизонтальные – по часовой и против, внезапно перешел в защиту мечника – сделал выпад, прикрылся, быстрый, как нападающий кот.

Я тихо сказала папе:

– Ты заметил?

Папа отозвался так же негромко:

– Умеет обращаться с саблей. И со шпагой.

Хильда воскликнула:

– Зебби! Ты никогда не говорил мне, что посещал Гейдельберг [54] Старейший университет Германии, славный фехтовальными традициями. !

– Ты никогда не спрашивала, Язва. В «Красном Воле» меня звали «карой Неккара» [55] «Красный Вол» – таверна в Гейдельберге. Неккар – река, на которой стоит город. – Прим. С. В. Голд. !

– А где твои шрамы от поединков?

– Ни одного не получил, дорогая. Хотя провел там лишний год именно ради этого. Однако никто не сумел прорваться через мою защиту – ни разу. Даже не хочу вспоминать, сколько немецких лиц я расчертил, как шахматную доску.

– Зебадия, это там ты получил докторскую степень?

Мой муж улыбнулся и сел, все еще с клинком на поясе.

– Нет, в другой школе.

– Массачусетский технологический? – спросил папа.

– Едва ли. Папа, это должно остаться внутри семьи. Я решил доказать, что можно получить степень в одном из основных университетов, не зная ничего и ничего не добавляя к человеческим знаниям.

– Я думаю, у тебя степень по аэрокосмической инженерии, – небрежно заметил папа.

– Признаю, посещал все нужные занятия. У меня две степени – бакалавриат в гуманитарных науках… как-то просочился… и докторат от старой и престижной школы – доктор философии по педагогике.

– Зебадия! Не может быть! – я была в ужасе.

– Но я это сделал, Дити. Чтобы доказать, что степени сами по себе ничего не стоят. Часто они почетные, ими украшают истинных ученых, вдохновенных преподавателей и настоящих исследователей. Но гораздо чаще они служат фальшивым лицом для заучившихся баранов.

Папа сказал:

– Я не стану спорить, Зеб. Докторская степень – что-то вроде профсоюзного билета для того, чтобы получить постоянную работу. Она вовсе не означает, что ее обладатель мудр или даже образован.

– Да, сэр. Я узнал об этом, еще сидя на дедушкиных коленях – моего деда Захария, из-за которого все его потомки теперь носят имена на букву «З». Дити, его влияние на меня было таким сильным, что я должен объяснить… нет, это невозможно, я должен рассказать о нем, чтобы объясниться… и объяснить, как я получил эту бесполезную степень.

Хильда сказала:

– Дити, он опять собрался травить байки.

– Тихо, женщина. «Уходи в монастырь; прощай!» [56] В. Шекспир , «Гамлет». Акт 3. Сцена 1. Перевод М. Лозинского. Разговор Гамлета с Офелией. – Прим. С. В. Голд.

– Я не принимаю указаний от собственного зятя. Построй монастырь, и я подумаю.

Я держала рот на замке – выдумки моего мужа меня развлекают. (Если это, конечно, выдумки.)

– Дедушка Зак был таким сварливым древним старикашкой, какого только можно себе представить. Он ненавидел правительство, ненавидел законников, ненавидел чиновников, ненавидел проповедников, ненавидел автомобили, государственные школы, телефоны, презирал большинство редакторов, большинство писателей, большинство профессоров, короче говоря, почти все на свете. Но давал очень щедрые чаевые официанткам и носильщикам и изо всех сил старался не наступать на насекомых.