Роберт Хайнлайн - Погоня за панкерой

У дедушки было три докторские степени: биохимия, медицина и юриспруденция – и всякого, кто не умел читать латынь, греческий, иврит, французский или немецкий, он считал безграмотным.

– Зебби, а ты умеешь читать на всех этих языках?

– К счастью для меня, дедушку хватил удар во время заполнения налоговой декларации, и произошло это раньше, чем он смог задать мне этот вопрос. Я не знаю иврит, могу читать на латыни, разбирать греческий, читаю и говорю на французском, читаю технический немецкий, понимаю некоторые его диалекты, ругаюсь на русском – это очень полезно! – и болтаю на грамматически неправильном испанском, которого нахватался в кантинах и у «горизонтальных словарей».

Дедушка наверняка считал бы меня неграмотным, поскольку ни одного из языков я толком не знаю, а еще я иногда пускаю в ход расщепленный инфинитив [57] Инфинитив с отделенной от глагольной основы частицей «to». С XIX в. считается синтаксической ошибкой. – Прим. С. В. Голд. , это привело бы его в ярость. Он практиковал судебную медицину, медицинское право, был экспертом в токсикологии, патологии и травматологии, задирал судей, терроризировал адвокатов, студентов-медиков и студентов-юристов. Однажды он вышвырнул из своего кабинета налогового инспектора и потребовал, чтобы тот вернулся с ордером на обыск, оформленным в соответствии с конституционными требованиями. Подоходный налог, Семнадцатую поправку [58] Принята в 1913 г., изменила порядок выбора членов Сената: они стали избираться всеобщим голосованием. – Прим. С. В. Голд. и прямые первичные выборы он считал признаками упадка республики.

– А что он думал по поводу Девятнадцатой [59] Принята в 1920 г., предоставила избирательные права всем гражданам, независимо от пола. – Прим. С. В. Голд. ?

– Хильда, дедушка Зак поддерживал избирательное право для женщин. Я помню, как он говорил – если уж женщины настолько безумно глупы, что хотят взвалить на себя эту ношу, им нужно поскорее ее отдать; все равно они не принесут нашей стране больше вреда, чем уже наделали мужчины. Лозунг «право голоса – женщинам» его не раздражал, в отличие от девяти тысяч других вещей. Он постоянно жил на точке кипения и в любой момент мог готов был сорвать крышку.

У него было одно хобби: он собирал гравюры на стали.

– Гравюры на стали? – переспросила я.

– Портреты мертвых президентов, моя принцесса. Особенно Мак-Кинли, Кливленда и Мэдисона, хотя не брезговал и Вашингтоном [60] Эти президенты изображены на долларовых банкнотах. . У него было удивительное чутье подходящего момента, которое так необходимо коллекционеру. В 1929 году, к «Черному четвергу» [61] 24.10.1929 г. произошло массовое падение котировок на Нью-Йоркской фондовой бирже. В этой ситуации выиграли те, кто «сидел в шортах», т. е. ставил на понижение стоимости акций. – Прим. С. В. Голд. , у него не осталось на руках ни одной обычной акции, кроме тех, которыми он играл на понижение. Когда в 1933 году наступил «банковский выходной» [62] 09.03.1933 г. президент Ф. Рузвельт особым указом прекратил работу банков, объявив «банковские каникулы». – Прим. С. В. Голд. , все его деньги, кроме наличности, были уже в Цюрихе, в швейцарских франках. Вскоре гражданам США «чрезвычайным» постановлением запретили иметь золото даже за границей.

Дедушка Зак быстренько рванул в Канаду, обратился за швейцарским гражданством, получил его и после этого проводил жизнь между Европой и Америкой, не боясь инфляции и законов о конфискации, что заставили нас в конечном итоге убрать три ноля со старых долларов и создать нью-доллары.

Так что он умер богатым, в Локарно – прекрасное место, я провел с ним два лета, когда был мальчишкой. Его завещание было составлено в Швейцарии, и налоговые шакалы из США не могли до него добраться.

Большую часть он вложил в трастовый фонд, предназначенный для его отпрысков задолго до его смерти, иначе бы меня не назвали Зебадия.

Отпрыски женского пола получали пропорциональные доли дохода без каких-либо условий, а вот мужчинам требовались имена на букву «З», но даже это не давало им ни единого швейцарского франка: было дополнительное условие в духе «сделай или умри!». Захария верил в то, что должен позаботиться о дочерях, но сыновья и внуки должны были отправляться на все четыре стороны и выкручиваться без какой-либо помощи от предков. Они должны были вкалывать, пока не заработают, накопят или добудут – не попав при этом в тюрьму – сумму, равную их доле капитала в трастовом фонде. Только тогда им начинал с нее капать доход.

– Сексизм, – сказала тетя Хильда. – Грубый, неприкрытый сексизм. Любая феминистка плюнула бы на его старые грязные деньги, услышав о таких условиях.

– А ты отказалась бы, Язва?

– Я? Зебби, дорогой, ты не заболел? Я бы тут же загребла их обеими руками. Конечно, я всегда за права женщин, но я не фанатик. Язва хочет, чтобы ее холили и лелеяли, и мужчины в этом хороши, это их природная функция.

– Папа, тебе не нужна помощь, чтобы с ней управляться?

– Нет, сынок. Мне нравится холить и лелеять Хильду. И я что-то не вижу, чтобы ты «управлялся» с моей дочерью.

– Я не смею, ты же мне сказал, что она прекрасно владеет карате.

(Это правда, папа сделал все, чтобы меня научили всем грязным приемчикам.)

– Когда я закончил школу, папа вызвал меня на разговор. «Зеб, – сказал он мне. – Пришло время. Ты можешь выбрать любой университет, какой захочешь, и я оплачу твою учебу. Или ты можешь взять все свои сбережения и в одиночку пробовать добиться своей доли в завещании дедушки. Решай сам, я не буду на тебя давить».

Мне тогда пришлось хорошо подумать. Младшему брату отца перевалило за сорок, а он все еще не получил наследства. Размер трастового фонда был таков, что для получения своей доли наследник мужского пола должен был разбогатеть собственными усилиями – стать как минимум состоятельным – после чего он тут же становился вдвое богаче. Но учитывая, что половина населения этой страны живет за счет налогов небольшого числа граждан, сегодня не так легко разбогатеть, как это было в дедушкины дни.

Выбрать оплаченное папой обучение в Принстоне или Массачусетском технологическом? Или плюнуть на это и попытаться разбогатеть, имея за плечами только школьное образование? Я немногому научился в старших классах, поскольку специализировался на девушках.

Поэтому мне пришлось серьезно и долго подумать. Примерно десять секунд. Назавтра я оставил дом, имея при себе чемоданчик и жалкую сумму денег.

Осел я в кампусе университета, который был хорош двумя вещами: курсы подготовки офицеров резерва для аэрокосмических сил, которые бы взяли на себя часть платы за обучение, и факультет физвоспитания, где готовы были дать мне стипендию в обмен на ежедневные синяки и ушибы, а также за то, что буду выкладываться по полной на всяческих соревнованиях. Сделка эта меня устроила.