Павел Амнуэль - Опоздавшие к смерти. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 28

– Не вижу достаточных аргументов в пользу того, что преступник воспользовался каким-то тайным ходом, – заявил он. – Скорее всего, ушел рощей через заднюю дверь, вы просто не заметили.

Только прекрасное воспитание, полученное в муниципальном детском саду, не позволило префекту послать судью в дебри Амазонки.

– Если бы эксперты точно указали, где ломать, – заключил судья, – я бы мог, пожалуй… Но в данном случае домовладелец прав – вы можете снести строение по кирпичикам, а кто будет платить?

Префект повернулся и вышел. Направился он прямо в муниципалитет и потребовал принятия немедленного решения о выделении сорока тысяч долларов на восстановление разрушенного дома.

– Послушайте, уважаемый, – раздраженно сказал мэр, который, как и префект, не спал ночь.– Дом еще не разрушен, а вы требуете денег на восстановление. Свой провал вы хотите оплатить за счет налогоплательщиков?

– Вот не думал, – мрачно заявил префект, – что поиск негодяя, убившего больше тридцати человек (нет, вы только послушайте – больше тридцати!), застрянет на мертвой точке из-за бюрократической волокиты! За эти часы он мог убить еще двоих!

– Пэнфилд выдвинул какие-то требования? – поинтересовался мэр.– Вы знаете что-нибудь новое?

– Я знаю, что он и двое заложников бесследно исчезли!

* * *

В два часа дня мать похищенной Ревекки Коэн достала чековую книжку и, прокляв всех домовладельцев и полицейских на свете, подписала чек на сумму пятьдесят тысяч австралийских долларов. Она смогла это сделать лишь после того, как позвонила в Мельбурн и Нью-Йорк и выпросила у дальних родственников взаймы тридцать пять тысяч. Платить за беднягу Форбиндера не пожелал никто – он был сиротой.

В два ноль пять каменщики нанесли по стене первый удар.

В городе в это время начались гражданские панихиды. Хоронили, впрочем, далеко не всех погибших. Среди жертв оказались восемнадцать туристов. Их тела после процедуры опознания и оформления документов надлежало отправить домой. За многими должны были прибыть безутешные родственники, которые никак не могли взять в толк, каким образом в благополучной и мирной Австралии могла случиться такая трагедия. Десять тел жителей города и полицейских все еще лежали в городском морге. Пятеро погибших оказались евреями, их-то, по еврейскому обычаю немедленно хоронить покойников, и предавали земле в тот час, когда Мак-Дуфф, весь осыпанный пылью, стоял за спинами каменщиков и следил, как ломают стены в его доме. Он и доллара не поставил бы на то, что подземный ход удастся обнаружить. Все это чушь. Просто полиция расписывалась в собственном бессилии.

Ход обнаружили в четырнадцать сорок восемь с третьей попытки.

* * *

Это была узкая щель, в которую с трудом мог протиснуться один не очень толстый человек, но зато – в полный рост, если, конечно, этот рост не превышал шести футов. Ход начинался в большом кабинете на втором этаже, проходил вниз в несущей стене – до уровня подвала, потом завивался в спираль и на глубине около трех метров шел куда-то в сторону новой дороги. Сержант Каллингс, задыхаясь от спертого воздуха, лично проследовал по ходу, светя фонариком и вслух отсчитывая расстояние. Фонарик он держал в левой руке, а в правой сжимал пистолет.

Оружие, однако, не понадобилось. Когда ход, выпрямившись, достиг, по расчету Каллингса, границы поляны, пришлось остановиться перед завалом. Пэнфилд был, возможно, психом, но дураком явно не был и о преследователях позаботился.

Вызвали саперов. По составленному наспех плану, с учетом всех спусков и поворотов, завал должен был располагаться под большим дубом, стоявшим на краю поляны со стороны новой дороги – в двадцати трех метрах от дома. Здесь и начали копать, подогнав экскаватор. По мнению префекта, ничем, впрочем не обоснованному, ход не мог тянуться на километры, и потому в кустарнике вблизи от дороги несколько десятков полицейских принялись искать выход и следы бежавших.

Мать Ревекки ходила по поляне, призывала на головы полиции все громы небесные и готова была уплатить миллион (которого у нее не было), только бы этот негодяй, которого она всегда терпеть не могла, вернул дочь живой и невредимой.

В другое время и в другом месте кто-нибудь, возможно (и даже наверняка), обратил бы внимание на странные выкрики, но никого из полицейских поблизости не было, а строительные рабочие, трудившиеся в поте лица, не обращали на обезумевшую от горя женщину никакого внимания.

В шестнадцать тридцать на поляне появился сержант Каллингс, чтобы лично убедиться: предполагаемое место завала не имеет к подземному ходу никакого отношения. Яма, выкопанная экскаватором, достигла уже пяти метров в глубину, обнажив лишь несколько слоев почвы. Сплюнув и приказав копать западнее и ближе к дороге, Каллингс все-таки обратил внимание на возгласы Эдит Коэн, матери Ревекки. Женщина бродила вокруг дома, заглядывая в окна, и продолжала утверждать во всеуслышание, что всегда терпеть не могла этого идиота.

– О ком вы говорите, госпожа Коэн? – требовательно поинтересовался сержант Каллингс.

– О Пэнфилде, об этом негодяе, о ком еще?

– Вы хотите сказать, что знали этого человека раньше?!

– Человека? Вы назвали Пэнфилда человеком? Отродье дьявола – вот он кто!

– Но вы его знали? – продолжал гнуть свое сержант Каллингс.

– Конечно! Они же дружили с детства!

– Черт возьми! – возмутился сержант.– Почему вы не сказали об этом раньше?

– Какое, черт побери, это имеет значение? И, к тому же, вы не спрашивали!

* * *

Через десять минут Эдит Коэн сидела в кабинете префекта и подвергалась допросу с пристрастием. Новая информация заставляла совершенно иначе смотреть на происходившие события. Сколько времени упущено! Конечно, это был прокол полиции, но, с другой стороны, захват Пэнфилдом именно этих заложников выглядел событием настолько случайным, что никому и в голову не приходило заподозрить какую-то былую связь между Джоном и Ревеккой.

– Вы и Пэнфилды жили в разных концах Порт-Артура, – допытывался префект, – откуда дети знали друг друга?

– Несколько месяцев они учились в одном классе, так получилось случайно. Потом этот негодяй перешел в другую школу, но они продолжали встречаться.

– У них была общая компания? – допытывался префект. Если кто-то видел Ревекку и Пэнфилда вместе и не сообщил полиции… Уж он, префект, добьется, чтобы у этого человека были серьезные неприятности!

– Нет, – покачала головой Эдит Коэн.– Я сразу сказала дочери: этот парень не для тебя. Он всегда был каким-то дерганным. И он даже не еврей!

– Врачи говорят, что Пэнфилд не имел отклонений по части психики.

– Мало ли что говорят врачи! Я мать, я вижу в сто раз больше.