Павел Амнуэль - Опоздавшие к смерти. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 28

Конечно, у Штерна было что ответить – да и отвечал он уже не раз на постоянные выпады Аль-Джабара, – но времени тогда не было, и он распрощался с адвокатом, как теперь оказалось, навсегда.

В Управлении, как обычно в утренние часы, царила нормальная рабочая суматоха. Штерн опоздал всего на четверть часа и даже успел на быстрое совещание у майора Горенфельда, руководителя оперативного отдела. Ничего особенного за ночь не произошло, и майор скучным голосом перечислял мелкие события, потребовавшие вмешательства патрульных:

– На улице Эстер Амалка двое подростков пристали к девушке, она применила газовый баллончик, все трое уже выписаны из больницы.

– Почему трое? – спросил сидевший в углу Меир Охана.

– А потому, – повернулся к нему майор, – что нужно учить девиц обращению с этим видом оружия. Она, понимаешь, такую струю пустила, что сама пострадала больше, чем парни…

– Ага, – сказал Охана и замолчал – Штерн был уверен, что молчать он будет до конца рабочего дня, потому что больше трех слов за день никто еще от сержанта не слышал.

– В ресторане «Оргиль» подрались два посетителя, оба задержаны, отобраны ножи… В Шуафате вечером пришлось разогнать еще одну демонстрацию. Послабее, чем днем, человек пятьдесят протестовали против применения резиновых пуль. Там днем пятерых ранило, один в довольно тяжелом состоянии…

– А днем почему скандалили? – задал вопрос Штерн. – Прошу прощения, я не в курсе, допоздна вчера возился с делом об угонщиках.

– Днем? – переспросил майор, подняв на следователя тяжелый взгляд. – Да от злости, надо полагать. То, что называется спонтанной демонстрацией. Побузить захотелось.

– Не совсем так, – подал голос Гиль Ваксман, сотрудник следственного отдела, сидевший неподалеку от Штерна. – Позавчера вечером там неизвестная машина сбила мальчишку. У машины был желтый номер, вот они и…

– Знаю я эту версию, – перебил следователя майор. – Полная чепуха. Кто видел машину? Почему к мальчику не вызвали скорую? И почему драку устроили на следующий день? Белыми нитками шито. Это чья, собственно, идея? С подачи палестинцев?

Майор, похоже, рассердился не на шутку, и Штерн был с ним согласен. Демонстрации в Шуафате устраивали, бывало, вообще без всякого повода со стороны израильтян. Выскакивает вдруг на дорогу какой-нибудь чумной подросток и швыряет камень в автобус двадцать пятого маршрута, едущий из центра Иерусалима в Неве-Яаков. Армейский патруль, как водится, бросается вдогонку за парнем, зная наперед, что на узких улицах нет никаких шансов догнать провокатора. Навстречу попадаются люди – бывает, что солдаты на ходу и женщину с ног сбивают. Ну, дальше все по стандарту: на центральной площади собирается толпа, скандируют антиизраильские лозунги, идут в сторону иерусалимского шоссе… Обычная история. Майор прав: между провокацией, кем бы она ни была вызвана, и началом беспорядков всегда проходил час, не больше. И если неизвестная машина вечером сбила подростка, то к утру все бы давно об этом забыли…

– Закончили, – хлопнул ладонью по столу майор Горенфельд, и сотрудники начали с шумом подниматься со стульев.

– Гиль, – позвал Штерн пробиравшегося к двери Ваксмана, – о той машине действительно никаких сведений? У жителей Шуафата машины тоже имеют желтые номера, это ведь не арабы с территорий. И если там уверены, что за рулем сидел еврей, они должны были его видеть. А если еврей действительно заблудился и заехал в центр Шуафата поздно вечером, то эту машину должны были увидеть солдаты пограничного патруля на въезде со стороны Французской горки…

– Длинно рассуждаешь, – пробормотал Ваксман, пропуская Штерна вперед. Приятели вышли в коридор и остановились у большого окна, откуда были хорошо видны пальмы у Шхемских ворот Старого города. – По-моему, вся эта история – плод воображения Джубари. Не сумел разогнать демонстрантов, пока их там было несколько человек, вот теперь и придумывает оправдания, причины и поводы…

Анвар Джубари был начальником полицейского пункта в Шуафате, редкий случай, когда на такую должность назначили палестинца, в свое время Штерн поддержал это назначение, впрочем, его об этом не спрашивали, но в узком кругу он говорил, что само существование израильского полицейского пункта в центре палестинской деревни становится источником напряженности.

– Может быть, – пробормотал Штерн. – Довольно искусственное оправдание, должен сказать.

– А когда Джубари придумывал естественное оправдание? – хохотнул Ваксман. – Он и вообще-то не Бен-Гурион, а когда сидишь на двух стульях…

Ваксман был прав – положению Джубари вряд ли можно было позавидовать. Полицейский участок в Шуафате подчинялся, конечно же, начальнику иерусалимского округа, но, с другой стороны, в дела шуафатской полиции постоянно вмешивался кто-нибудь из высокопоставленных деятелей автономии. Вмешательство это было неофициальным и более того, тщательно скрываемым, поскольку являлось незаконным и могло повлечь осложнения в отношениях с палестинской службой безопасности. Но и Штерн, и Ваксман, и все, кто работал с палестинцами, прекрасно знали, что Раджуб чуть ли не каждую ночь звонит из Рамаллы Анвару Джубари, выслушивает его отчет и дает свои рекомендации, а иногда и прямые приказы, и потом бедняга Джубари ломает свою далеко не гениальную голову над тем, как представить дело так, чтобы израильтяне не догадались, что за спиной начальника шуафатской полиции стоит мрачная и насупленная тень генерала Раджуба.

– Извини, – сказал Ваксман, – я тороплюсь. В десять нужно быть в суде, дело Киссельмана, помнишь?

Конечно, Штерн помнил Марка Киссельмана, задержанного трое суток назад, когда он собирался с помощью детского пистолета заставить служащую банка «Дисконт» в Рамат-Эшколь выдать деньги, лежавшие у нее в кассе. Пистолет был совсем как настоящий, и девушка смертельно перепугалась, тем более, что работала она в банке всего второй месяц и чувствовала себя не очень уверенно. У нее тряслись руки, когда она открывала ящики, Киссельман решил, что она тянет время, и начал кричать, что сейчас выстрелит. Это его и сгубило – он отвлекся, и вошедший в банк мужчина мгновенно сгреб горе-налетчика, отнял «пушку» и продемонстрировал изумленной служащей, что в этой «пукалке» нет даже затвора.

– А что, – спросил Штерн, – его не отпустили под залог? Он же дурачок…

– Сегодня судья решит. Позавчера арест продлили на двое суток, чтобы спокойно допросить свидетелей.

– Ясно, – протянул Штерн. – Желаю успеха.

Он направился в свой кабинет, где уборщица из «русских» только что закончила протирать пыль и, усевшись за стол, вспомнил, что собирался позвонить вдове Аль-Джабара, чтобы выразить ей соболезнование. Он уже протянул руку к телефонной трубке, когда аппарат неожиданно зазвонил.