Сергей Зайцев - Салех

– Господин Рэнфри Говард Доусон-младший, у Судейской Коллегии к вам имеются несколько вопросов…

Рэнфри скорчил такую мину, что Нима невольно улыбнулась. Не хватало только привычки показывать всем свой клык, а так – полное впечатление, что это он делает одолжение суду, а никак не наоборот.

– Я отвечу правду, клянусь всеми потоками временных линий, что не солгу ни в одной из них, – глухим, незнакомым голосом произнес Рэнфри. Нима замерла.

– Расскажите судейской коллегии, действительно ли вы пытались запустить в Салехе проект по сбору и установке частных трансформаторных линий времени? И чего вы хотели этим добиться? Какая личная выгода для вас должна была бы быть, если бы ваши планы увенчались успехом?

Говорила снова первая женщина-прокурор. Ниме казалось, что она заведомо ненавидит всех, не различая их по половой или социальной принадлежности. И работу свою прокурор явно обожала. Столько в её голосе было торжества и надменности, что Нима даже поймала себя на том, что с удовольствием съездила бы этому прокурору по лицу.

– А зачем? – недоуменно спросил Рэнфри. – Что изменится от того, если я, допустим, скажу, что я не желал создавать больше одного трансформатора? Или если я скажу, что это вовсе не мой проект? Или если я скажу, что чертежи устройства мне передал один из ваших многоуважаемых судейских приближенных? Вы мне не поверите…

Зал снова погрузился в шумное обсуждение сказанного, пока кто-то опять не треснул по серебряному диску внизу.

– Тишина! – взвился голос над всеми участниками.

– Вы можете назвать имена? – снова спросил Саргех, что-то проверяя в своих записях. Сидящий рядом с ним секретарь Гувер явно напрягся, и это не ускользнуло от внимания Нимы.

«Да не ты ли, толстый хрен, подсунул ему чертежи?» – подумала Нима, разглядывая Гувера. Как ни странно, но дядюшка почти не отличался от того, кто остался в её линии времени. Он даже старательно приглаживал лысину именно так, как делал Гувер в её юности. Да, был моложе, но и оставшийся за пределами Салеха Гувер тоже когда-то был молодым. Странно было только то, что волосы у него отросли, почему-то, с возрастом, а не наоборот. Нима поняла, что так истово пытается рассмотреть любые отличия двух Гуверов, что пропустила почти всё заседание суда. Она очнулась только тогда, когда сидящий рядом Саргех поднял вверх руку и громко произнес:

– Вина установлена. Приговор будет приведён в исполнение в отведённые для этого сроки.

Саргех захлопнул пухлую папку и встал, пока подсудимого выводили из зала суда, подталкивая в спину длинными жезлами с округлыми навершиями на концах. Навершия изредка вспыхивали, и по залу разносилось глухое эхо от скрежета лезвий. Присмотревшись, Нима поняла, что это своеобразные таймеры, отсекающие любые линии времени, в которых подсудимый мог бы совершить нечто противоправное. Собравшиеся начали спускаться вниз, собираясь в широкие человеческие потоки у выходов из зала, которых тут было целых четыре. Когда Саргех оказался рядом с кафедрой, за которой сегодня выступал Рэнфри, к нему подлетел адвокат и, тыкая судью пальцем в пуговицу френча, зашипел:

– Высшая мера за банальную романтическую глупость? Да вы совсем там рехнулись в своей Коллегии! Мой подзащитный всего лишь хотел использовать шанс и вернуть свою жену. У него дочь больна, а вы его хотите уничтожить во всех линиях? Разве это принципы гуманизма, означенные в Салехе?

Саргех, смерив адвоката взглядом с головы до ног, спокойно ответил:

– Это не моё личное решение. Стражи рассмотрели все материалы, приняли во внимание все смягчающие обстоятельства и вынесли решение, основываясь на законе, а не на личном, человеческом предубеждении. И вам ли не знать, что обвинять кого-либо в принятии решения просто глупо? Да, ваш подзащитный желал создать трансформатор, вытащить из параллельной линии усопшую супругу и, возможно, дочь, если ту постигла бы та же участь. Но разве вы не в курсе, как это бы повлияло на Салех? Да что там Салех. Весь мир. Если каждый начнёт таскать туда и сюда угодных, и оставлять где-то подальше неугодных, что тогда начнётся? Нам придётся полностью опустить периметр и никогда не поднимать его. Но барьер имеет побочные эффекты. Он хорош для временной защиты. Во всех смыслах этого слова. Но если он будет постоянным, мы просто застынем под ним навсегда. Салех будет статичен. И всё это – из-за, как вы выразились, «романтической глупости» одного человека?

– Всего одного, – зло махнул рукой адвокат.

– А вот этого никто не знает. И не может определённо сказать, что это не повторится в будущем, – сухо ответил Саргех.

– Завтра Говарда отсекут от всех линий времени, а затем выдворят из нашего потока в неизвестность, и он может оказаться где угодно. Возможно, даже в могиле, – горячо сказал адвокат, – и я хочу, чтобы вы знали это. Знали и жили с этим. Рэнфри сильно повезёт, окажись он где-то, где он ещё не древний старик, не при смерти и вообще жив.

С этими словами адвокат, так и оставшийся для Нимы безымянным, круто развернулся на каблуках и пропал из вида. Судья остался стоять на месте, глядя ему вслед.

– Благодарю за информацию, – запоздало сказал он, – но я сделал всё, что мог.

Рядом с Саргехом появились ещё несколько судей. Они были в таких же светлых френчах и светло-серых форменных брюках. У каждого на левом плече поблёскивало изображение золотистой спирали времени, как символа течения бесконечности, в которой люди занимают только неопределённую точку в движении. Коллеги Саргеха вышли из здания суда, оказавшись на улице рядом. По широкой мостовой катили странные машины яйцевидной формы, их дрожащие шерстяные щупальца перебирали воздух над крышей транспортного средства, черпая энергию из него, преобразовывая локальные магнитные поля в токи энергии для двигателя. Саргех постоял некоторое время с коллегами, перебрасываясь скупыми репликами по делу Рэнфри, а Нима, находившаяся в плену странных и противоречивых чувств, разглядывала обстановку вокруг. Салех оказался на редкость зелёным и чистым городом. Вернее, был им где-то или когда-то. Вдоль широкой мостовой стояли пузатые, похожие на вазы, осветительные приспособления, в тёмное время дня должные разворачивать над дорогой световой купол. Нима не знала, откуда к ней пришло это знание, но была уверенна, что это так. Вокруг было множество деревьев, в ветвях которых прыгали и переливчато щебетали десятки птиц, по улицам, здороваясь друг с другом и улыбаясь, спешили горожане. Женщины в длинных, ассиметричного покроя платьях и небольших шляпках, мужчины в удобных костюмах и коротких плащах, с портфелями и при оружии. В Салехе многие носили оружие, не стесняясь этого. Возможно, это была даль моде, и сами пистолеты и шпаги не несли угрозы, являясь только деталями костюма. Но выглядело это внушительно и опасно.