Уильям Бартон - Бунт обреченных

Убрав палец с кнопки и спрятав идентификационное устройство в нагрудный карман, я повернулся к ташильдару.

— Ну, я… — Не найдя нужных слов, я напрягся в ожидании ответной реплики и четко отдал честь.

Мэми Глендовер лишь рассмеялась:

— Добро пожаловать в ряды избранных.

Позже, выйдя из ее апартаментов, я направился в свою конуру, наслаждаясь ярким, солнечным днем.

Боромилит — чудная планета, может, чересчур хорошая для базы легиона наемников, с теплым, мягким климатом, деревья, украшенные легкими, похожими на перья серо-зелеными листьями, низкие покатые холмы, огромные пляжи перед теплыми, мелководными океанами, послушные туземцы — добродушный чешуйчатый маленький народец, двуногие, не более метра ростом, с глазами, как ягоды можжевельника, и потом, напоминающим запах лимона.

Этим миром раса господ правила уже сорок пять столетий. По меркам хруффов, возможно, это не так долго, но для туземцев было достаточно, чтобы осознать, что так будет всегда. Тихое, спокойное местечко, очень удобно расположенное на задворках большого, открытого скопления звезд класса Ж-К за несколько тысяч парсеков от линии фронта.

Что станет с Землей, когда раcа господ подомнет ее обитателей под себя на такой длительный срок?

Может, тогда люди будут такими же дружелюбными и послушными, как и хруффы? Или не будут? Говорят, что мир хруффов завоевывали семнадцать тысяч лет. Послушными? Когда они спустились с небес на нашу планету, добродушными их назвать не смог бы никто.

Очевидно, все дело в наследственности — среди наемников нет ни одного жителя Боромилита.

— Эй, Ати!

Остановившись, я обернулся. Ко мне спешила джемадар Соланж Корде, высокая — на голову выше меня — гибкая чернокожая девушка. Она довольно много повидала — мы сражались плечом к плечу в легионах Тхренн-Хааэ уже довольно долго.

— Привет, Соланж. Куда пойдем выпить — нибудь холодненького?

Улыбаясь она дотронулась до новой нашивки на моем вороте:

— Да, наконец-то, а то негоже тебе отставать…

Я начал служить на три года раньше ее, но по служебной лестнице мы продвигались одинаково.

Девушка на минуту отвела взгляд, затем, внезапно посерьезнев, снова посмотрела мне в глаза, будто оценивая:

— Э-э, тебе теперь нужен адъютант.

— Ну… — так я и знал. Джемадар-майор — первый высокий чин, требующий персонального помощника или слугу. Вот и мне потребовался толковый адъютант. Неужели у меня нет никого на примете?

Плохо же я все рассчитал. Я знал Соланж Корде двадцать лет, она нравилась мне, казалась грамотным, знающим солдатом, затем офицером… Наверно, она сделала меньше ошибок, чем я.

Ну ладно, за ошибки они нам не платят…

Я протянул руку:

— Тебе понравится Карсваао, эта чертова пустыня.

Девушка похлопала меня по плечу:.

— О, успокойся, Ати. Пойдем-ка лучше выпьем пива, пока есть возможность.

Мда… Отличная мысль. Я собирался в отпуск, домой, впервые за двадцать лет, если, конечно, мой дом остался все еще там, и поэтому мне нужен ктото, кто сменит меня на Карсваао и будет поддерживать здесь порядок.

В баре пиво оказалось холодным, только немного сладким. По крайней мере хоть здесь туземцам надо еще кое-чему подучиться.

Спустя некоторое время я уже был в своей квартире и сидел на балконе, наслаждался ужином и заходом солнца на чудесном индиговом небе Боромилита. Я пригласил Хани отужинать со мной. В этом нет ничего необычного — все наемники время от времени зазывают к себе гейш, чтобы провести с ними ночь… Нас обслуживал повар Федор, самозабвенно играющий роль вышколенного официанта. С салфеткой, перекинутой через руку, он каждый раз, при появлении нового блюда, деловито распоряжался, куда его поставить, лично разливал напитки… И все это с важным видом знатока.

Главным блюдом являлось ароматное, напичканное пряностями мясо молодого барашка в стеклянной посуде — творение рук Марджи, я думаю. Она выросла в Вирджинии, и у нас в детстве вкусы, очевидно, совпадали.

Мясо оказалось хорошо приготовленным, в него впрыснули питательные вещества и антитоксины, делалось оно на лучшем заменителе жира, который нам позволялось иметь. Марджи удалось достичь едва ли не вершин кулинарного искусства.

Небо полыхало оранжево-красным светом, затем на горизонте появилась темно-синяя полоса, она становилась все более темной и, наконец, превратилась в черную. И вот уже на черном небе готовы были вспыхнуть звезды.

Ночь на Боромилите наступает всегда внезапно.

Не уверен, что хорошо помню, как это происходит на Земле. Юношей я покинул ее, мне тогда было не до вида звездного неба и очертаний сумеречных ночных пейзажей. Вступительные экзамены — вот что меня интересовало. Память об этом все еще свежа и причиняет боль. Тот, выглядевший бывалым воякой, ублюдок с сержантскими нашивками, увидев меня, засмеялся. Наверно, я был слишком худощав и выглядел, как неоформившийся подросток. Он показал на заснеженную вершину:

— Туда, малыш! — Затем взглянул на лежащего на земле мужчину: — А этого возьми с собой.

Только через минуту я понял, что передо мной мертвец. По прошествии еще одной минуты до меня дошло, что парень отправился к праотцам уже довольно давно. Может, именно этот факт и помог мне — одеревеневшее, абсолютно негнущееся тело легче нести…

В тот день в экзаменационном центречшестъ тысяч юношей и девушек сделали то же самое, и только шестьдесят прошли через контрольные испытания на стрельбище, а восемнадцать через общефизическую подготовку. А я сейчас сижу здесь под чудесным чужеземным небом, со знаками отличия джемадармайора, ем вкусное мясо молодого барашка, а молодая, красивая индонезийка пытается рассмешить меня и угадать мой следующий шаг.

Хани, кажется, родилась на острове Бали. Или нет, я все никак не могу запомнить.

От неба невозможно было оторваться — оно ослепительно сияло, цвета беспрестанно менялись, покрывая небо призрачными тенями. На этой планете я наслаждался жизнью, мне нравились закаты, однако не такие, как только что увиденный, не такие величественно-грандиозные.

В воображении возникла аллегория войны: я вспомнил, как стоял на огромной равнине Шонетка, надо мной было черное, усыпанное сверкающими звездами ночное небо, а мои солдаты бродили среди миллионов вражеских тел, отделяя мертвых от живых. Естественно, первых оказалось большинство. Ну, давайте же быстрее! Сделайте свое дело, и мы отправимся домой, назад на Боромилит, к нашим наложницам. Зарабатывайте свой хлеб, мальчики и девочки!

Но это небо…

Мой Бог, что это было за небо! Безоблачные горы устремлялись ввысь, вырывались из объятий ночи, сумерек, пытаясь пробиться прямо в солнечный, светлый день. Они были похожи на огромный мир, созданный из величественных Золотых башен, словно город богов плыл в пустоте над нашими головами, а сами боги смотрели вниз, на нас, на наши дела, верша свой высший суд.