Уильям Бартон - Бунт обреченных

Плохо это все.

— Кто еще в курсе, событий? — Твоя жена? — продолжал я допрашивать его. Он удивленно взглянул на меня: — Мириам? Нет, она думает, что я хожу в клуб по спортивному ориентированию. Это наша отмазка.

Алике тихо произнесла:

— Ати, твой отец всегда был очень близок с шефом Каталано. Мы никогда…

В глазах Дэви мелькнула боль:

— Мой отец умер, потому что твой не захотел помочь ему.

Но меня-то там не было, и я не помню.

— И ты думаешь, что доведешь до конца однажды начатое?

Дэви удивленно, серьезно посмотрел на меня, затем едва слышно вздохнул:

— Возможно. В самом начале мы думали; что это просто игра, похожая на ту, детскую, в освободителей. Да ты же сам знаешь.

«Конечно, знаю, но…» — начал было мысленно возражать я, но мой друг перебил меня: — Даже после того, как мы нашли склад оружия, — рукой он любовно погладил черный пластиковый корпус ружья, — это все еще оставалось игрой. Мы не стали ничего трогать, закрыли вход, но это натолкнуло нас на одну мысль. Военные повсюду оставляют склады боеприпасов, особенно когда намереваются сдаться в плен. «Надежда умирает последней», — так говорят некоторые, но мы несколько видоизменили поговорку: «Надежда никогда не умирает».

— Ага, понятно. Но когда же игра перестала быть забавой? — Вообще-то я уже знал ответ.

Дэви взглянул на Мейса и Стоуншэдоу, укрывшихся в тени деревьев:

— Когда узнали, что произошло с цивилизацией саанаэ.

— Но вы же знали, как легко и быстро их разгромили, не так ли?

Мой собеседник пожал плечами:

— Похоже, что так оно и было, но саанаэ почему-то представляют все несколько иначе. Ну, ты сам знаешь их позицию: «Мы почти победили».

Однако я был не так глуп и, указывая на расположившихся на берегу искусственного пруда мужчин и женщин в зеленой форме, окруженных лесом и руинами, спросил:

— Тогда зачем все это?

— То, что произошло один раз, может повториться, причем не однажды. Рано или поздно…

«Что рано или поздно? Ты преклонишь колени перед каким-нибудь новым богом или умрешь, подражая древним персам», — подумал я.

Дэви, отрешенно глядя в небо, проговорил:

— Не имеет значения, что восстание саанаэ провалилось. Оно потерпело поражение, потому что люди, хруффы, подобные… тебе содействовали его разгрому. Также не имеет значения и тот факт, что и люди потерпят поражение. Имеет значение лишь сама идея восстания и мысль, что оно охватит и другие планеты.

— Ты понимаешь, что может произойти!

Он медленно кивнул:

— Мы потерпим поражение, мы падем, некоторые из нас погибнут. Может, людей и саанаэ отправят в ссылку на другую планету. Те, кто попадет туда, продолжат освободительную борьбу, объединясь с порабощенными туземцами. И мы всегда сможем сказать им, что наше восстание практически победило.

«Э, нет, Дэви, ты далеко не глуп… Ну, и что мы имеем теперь? Рассказать тебе о других планетах, о цивилизациях, что оказали упорное сопротивление, приведшее их к весьма плачевному концу? Есть миры, на которых больше никто не живет. Повелители Вселенной могут, если это необходимо, превратить население в рабок или оставить планету пустынной, или создать дымящийся ненаселенный мир для разработки и добычи полезных ископаемых, если больше нет выхода…»

— Чего ты ждешь от меня?

Алике положила руку на мое бедро, а Дэви произнес:

— Меня поразила твоя стрельба сегодня, Ати.

— И что?

— Существует десять миллионов людей, подобных тебе, вооруженных, тренированных, разбросанных по галактике. — У него перед глазами, наверно, встала полная панорама. Мне стало жаль этого человека, да и всех остальных тоже.

Я спрятался со своими солдатами в золотом лесу, находившемся в Мозельских горах Элисара, и рассматривал расстилающуюся внизу долину Pea. Co всех сторон нас обдувал ветер, разгоняя темно-серые облака в грязном, мутном, пасмурном небе. Внизу растянулся город Мохуз, через который протекала река Треме.

Мохуз — столица мира, где правил король Тури Амаг.

За пределами города находился космопорт, откуда гордые кентавры саанаэ улетали завоевывать свою черную, мертвую луну и безжизненные планеты, а затем, счастливые от своих достижений, отправлялись далее, к звездам. В космопорту что-то горело, высоко поднимался черный дым, ветер разносил его по округе.

Все уже почти закончилось: солдаты с неба сражались, покоряли, убивали, а саанаэ умирали. Через несколько дней закончатся бои. Какая гадкая работа, ненужное дело, бесполезное занятие!

В наушниках шлема раздался возбужденный возглас:

— Смотри вверх, будь осторожен.

Снаряд прочертил в небе красивую желтую полосу, в разные стороны посыпались яркие, аккуратные горошины и рассыпались далеко впереди нас, среди островов. Это выстрелила из гиперпространства, направляя свою разрушительную огневую мощь на Элисар, установка бомбометания ФТЛ.

Всего лишь одно орудие, предназначенное специально для Мохуза, сбило спесь с восставших полицейских.

Снаряд падал за снарядом, а опомнившиеся саанаэ наконец начали стрелять из своих допотопных несовершенных пушек. Но лучшее, что они могли сделать, это уповать на своего господа…

Что-то сверкнуло вокруг упавшего снаряда, и это что-то оторвало головы нескольким защитникам.

Самонаводящиеся снаряды летели прямо в центр Мохуза. Всюду сверкали вспышки, жерла пушек плевались огнем.

Дисплей, вмонтированный в шлем, погас, закрылись шоры, и я ощутил себя в полной темноте. Я услышал, как кто-то издал короткий стон или хрип — такой был испуганный голос.

— Эй, успокойся, — произнес я.

Задрожала земля, лес начал трещать, а потом наушники перестали работать. Я слышал только дыхание своих солдат, их шепот, пытающийся добраться до моих ушей через командную сеть. Затем до моего сознания донесся теплый вздох ветра, шелест листвы, будто перед бурей, и мои глаза открылись на исчезающий золотой свет. Мохуза больше не было — вместо него остались лишь разбросанные на многие мили остатки строений. По ним еще гуляли волны от взрыва, разрушая то, что уцелело.

Старший хавилъдар высказался по этому поводу достаточно определенно:

— Дерьмо собачье…

Повелители имели в своем техническом лексиконе название этому фактору: «нерадиоактивное энергетическое поражение». Мы же называли такие снаряды «тарахтелками» из-за шума, который они производили.

Настало время добивать оставшихся в живых. Мы шли по битому камню какой-то деревушки, от которой ничего не осталось. Под ногами скрипели доски, камни размером не больше ногтя. Над руинами курился дымок. Всюду валялись изуродованные трупы, походившие на помесь дракона и тарантула. Один из таких трупов лежал рядом с переломанным телом саанаэ. Его голова мирно покоилась на мертвом туловище собрата по несчастью, а конечности были выдраны с мясом. Мои солдаты что-то бормотали, вспоминая родственников по матери в нескольких коленах.