Павел Амнуэль - Что скрылось во тьме? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 16

– И – что? – вскрикнул Баснер.

– Несколько лет назад, – терпеливо сказал Купревич, – я занимался теорией реликтового микроволнового фона.

– При чем здесь…

– Слушайте! По незначительным флуктуациям в распределении яркости и температуры можно судить, какой была Вселенная в первые годы после Большого взрыва.

– При чем здесь! – взвыл Баснер и посмотрел Купревичу в глаза. «Вы что, псих?»

– Помолчите и слушайте! Несколько лет назад открыли довольно большое «пятно», где излучение холоднее фона. Очень незначительно, сотые доли процента. Но объяснить это простой флуктуацией сложно. Обычная инфляционная теория не смогла пока дать объяснение этому наблюдению.

Слушал Баснер или нет? Определив для себя, что Купревич рехнулся – немудрено, он и сам был на пределе, – Баснер, похоже, перестал воспринимать его слова. Закрыл глаза, сложил на груди руки – закрылся, – и, казалось, задремал под монотонный голос Купревича.

– Объяснение придумал Мет Клебан, я хорошо его знаю. Изящная гипотеза: то, что мы видим, – результат столкновения нашей Вселенной с другой, соседней, возникшей, как и наша, в одном Большом взрыве. Прежде я не задумывался о том, что вселенных может быть не одна, а две. Или десять. Стал просматривать литературу и нашел удивительное. Оказывается, сразу несколько теоретических идей – принципиально разных – подводили к тому, что вселенных много. Очень много. Может, бесконечно много.

Баснер вздохнул и всхлипнул. Сжал ладони в кулаки и едва сдержал зевок.

– Пожалуйста, выслушайте, – попросил Купревич. – Это очень важно. Я подумал об этом еще в самолете, когда рассматривал фотографии… В инфляционной космологии… если захотите, я потом объясню, что это такое… в инфляционной космологии побеждает сейчас идея хаотической инфляции. В Большом взрыве возникла не одна Вселенная, а огромное множество, и новые вселенные продолжают рождаться каждое мгновение. С одной из них, похоже, наша Вселенная столкнулась, и в микроволновом фоне мы наблюдаем результат такого столкновения. Но о том, что вселенных много, можно судить не только из космологии. Струнная теория… если захотите, я потом расскажу о ней тоже, это не так сложно, как многим кажется… так в струнной теории существует великое множество равнозначных решений, описывающих самые разные вселенные. И нет никаких – абсолютно никаких! – аргументов против того, что вселенные существуют реально. Вселенных много. Возможно, бесконечно много. А еще есть квантовая физика. Я и раньше читал, конечно, но не относился серьезно… Оказалось, что каждое мгновение Вселенная расщепляется на множество новых вселенных, потому что каждый квантовый процесс может закончиться множеством разных способов, и каждое решение волнового уравнения не менее реально, нежели другие. Все физически возможные варианты осуществляются в реальности, только каждый – в своей вселенной.

Баснер сделал попытку приподняться, но кресло было глубоким, сил не осталось. То, что говорил Купревич, в иное время и в другом месте было бы, наверно, безумно интересно и, возможно, все сказанное можно было бы связать с идеями фальсификации истории, в мозгу даже шевельнулась мысль, как это можно сделать, но думать не хотелось. Пусть говорит. Чушь какая-то.

– Разные дороги ведут к одной идее – множественности вселенных. Вы все еще не поняли? Хорошо, я на пальцах… До семнадцатого сентября восемьдесят восьмого года мы все – Ада, я, вы, этот… Шауль – все мы жили в одной Вселенной. Разумеется, каждое мгновение Вселенная разветвлялась на множество разных вселенных, но мы каждый раз оказывались в одной. А в тот день Ада выбирала: поехать на выставку книг, или пойти в кино, или поработать над ролью, или… Не знаю, какие еще варианты она придумывала. И конечно, осуществились все – только каждый в своей вселенной. Произошло расщепление, и в одном мире Ада пошла в ГУМ и познакомилась со мной, в другом —встретила вас, в третьем была книжная выставка и встреча с Шаулем.

Баснер обнаружил вдруг, что внимательно слушает. Более того – впитывает каждое слово. Он хотел, чтобы Купревич кое-что повторил, но не перебивал, слушал, запоминал. Почему-то это стало очень важно. Более того, он слышал о чем-то подобном. Может, читал в популярном журнале, может, видел в программе «Дискавери». Все сказанное Купревичом прекрасно объясняло, откуда в истории столько неясных, туманных, противоречивых моментов. То есть должно было объяснять, Баснер это чувствовал, но не понимал.

– Каждый в своей вселенной, – повторил он и наконец посмотрел на Купревича без предубеждения. Не то чтобы спокойно, но без враждебности. Впрочем, пока и без понимания.

– И в каждой вселенной события развивались по-разному. В одной мы с Адой полюбили друг друга, поженились и уехали жить в Штаты. В другой – Ада вышла за вас. В третьем – переписывалась с Шаулем, а потом переехала в Израиль и вышла замуж. Наверняка было еще множество вариантов…

Нужно было сказать самое главное, но в горле пересохло, Купревич закашлялся.

– Вы в это серьезно верите?

Мучительно захотелось пить. Если он сейчас же не сделает глоток, умрет от жажды. Купревич огляделся: в дальнем углу холла, возле лифтов, стоял автомат для продажи напитков. Купревич пошарил в кошельке – мелких израильских денег не было, только пятидесяти- и стошекелевые купюры, обмененные в аэропорту. Но он точно помнил, что, когда расплачивался с таксистом, тот всыпал ему в ладонь монеты. Где же, куда он их…

Кашель не утихал, и Купревич плохо соображал, что делает. Монеты он все-таки нашел – в правом брючном кармане. Поднялся и помчался к автомату, бросил в прорезь монету в десять шекелей и ткнул в первую попавшуюся кнопку. В лоток с оглушающим, как ему показалось, грохотом, вывалилась банка колы, которую он терпеть не мог, и сдача. Монеты он сгреб и сунул в карман, банку открыл и стал пить, не замечая противного сладкого вкуса. Что-то в его голове перемещалось с места на место по мере того, что жажда отступала.

Он бросил пустую банку в мусорный ящик и, вернувшись на свое место, обнаружил сидевших друг напротив друга мужчину и женщину, типичных американских туристов, в шортах и цветных рубашках. Мужчине было лет шестьдесят, женщине под сорок или меньше, говорили они громко, обсуждали: соглашаться ли на предложенный номер с окнами в противоположную от моря сторону, или потребовать номер с видом на пляж, а если таковых тут нет, поискать другой отель.

Где Баснер? Он минуту назад сидел и… Минуту? Купревич не мог сказать, отсутствовал он минуту или час. Сумку свою обнаружил прислоненной к креслу, в котором недавно сидел. Мужчина, занявший его место, курил и стряхивал на сумку пепел.