Павел Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 9

Я так и сказал посетителю, чем вызвал новый прилив энтузиазма.

– Я! – воскликнул он. – Виктор Мария Бакара Закариас! Гений! Мои стихи! Пробьют дыру в Вечности!

Я представил себе дыру в том, чего еще не достигло человечество, и понял, что пора переходить к финансовым проблемам.

– Уважаемый господин Закариас, – объявил я внушительным голосом, – если вам нужен посмертный гороскоп вашего родственника, то это будет стоить сто тридцать две монеты включая налог!

– У меня нет родственников, – заявило это дитя инкубатора. – Гороскоп нужен мне самому. Я желаю знать, каких высот достигнет моя посмертная слава!

– Но, господин Закариас, – сказал я с недоумением, – для составления гороскопа посмертной жизни клиента мне нужно знать точное время его смерти. К счастью, вы живы и даже молоды. Как же я могу…

– Вы не поняли! – с пафосом воскликнул Закариас. – Я желаю, чтобы! Моя посмертная слава! Достигла границ Вселенной!

– Да-да, и пробила брешь в Вечности, – согласился я.

– Вот именно! Поскольку натальная посмертная карта зависит от времени смерти, скажите мне, уважаемый Шекет, когда я должен умереть, чтобы слава моя оказалась максимальной, всемирной, вселенской, безграничной и вечной!

– Но э.. – пробормотал я. – Надеюсь, вы не собираетесь…

– Собираюсь! – твердо сказал Закариас. – Вы составляете для меня оптимальный вариант посмертной судьбы, и я покончу с собой в тот день, который вы мне укажете! Гонорар…

– Вот именно, – заторопился я, – вы не забыли о ста тридцати двух…

– Миллион! – воскликнул поэт. – Я составлю завещание, и вы получите миллион из моих будущих гонораров!

– Очень мило с вашей стороны, – с кислым видом поблагодарил я. – Хотелось бы, однако, получить наличными при вашей жизни.

– Все вы меркантильны и ничего не смыслите в Вечности, – махнул рукой поэт и показал мне кончик купюры.

– Замечательно, – сказал я, тяжело вздохнув, и протянул Закариасу пульт компьютера. – Пожалуйста, сообщите свои данные: дату, час и место рождения, чем болели в детстве… Вы ж понимаете, что вашу посмертную судьбу я могу выяснить, только зная дату смерти, а дату эту… печальную… я могу оценить, составив вашу прижизненную натальную карту. И лишь потом сумею сказать, насколько нужно сместить дату смерти, чтобы вам была обеспечена вечная слава. Это обойдется в двойную сумму гонорара, поскольку составлять две натальные карты…

– К делу! – воскликнул Закариас и быстро застучал по клавишам. Мне показалось, что он пишет автобиографию в стихах, но я ошибся – поэт с жутким количеством грамматических ошибок перечислял женщин, которые вдохновляли его в творчестве.

Когда этот гений, распевая во все горло песню собственного сочинения (текст Закариаса, музыка вождя племени Акуга-муга), покинул мой офис, я призадумался. В принципе, работа, конечно, была – пара пустяков. А мне потом отвечать, если Закариас действительно покончит жизнь самоубийством в указанное мной время? Правда, нет такого закона, чтобы сажали в тюрьму за составление гороскопов. Но это будет мне малым утешением в следственном изоляторе на Плутоне!

Не придя ни к какому выводу, я с тяжелым сердцем приступил к работе. Сделаю дело, решил я, а там видно будет.

Через час, рассматривая натальную карту и ее модификации согласно программе вечной славы господина поэта, я почувствовал, что камень, лежавший на моей душе, взмывает в воздух и улетает вдаль, будто наполненный легким газом. Облегченно вздохнув, я стал думать о том, как мне все-таки слупить с Закариаса двойной гонорар.

Поэт явился в назначенное время, горланя все ту же песню – то ли она была такой длинной, что он только сейчас дошел до последнего куплета, то ли это была единственная песня, текст которой Закариас знал наизусть. Он сел и бросил на меня взгляд папы римского, предлагающего монаху поцеловать конец его туфли.

– Вот что, уважаемый господин Виктор Мария Бакара Закариас, – начал я, – обе ваши карты составлены. Вам действительно уготована всемирная и вечная слава…

– Я же говорил! – воскликнул поэт. – Только тупые критики и эта алчущая пустых развлечений толпа…

– Минутку! – я поднял руку, призывая Закариаса к терпению. – Повторяю, вас ждет слава, и я определил, когда именно вы должны умереть, чтобы звезды и планеты повели вашу душу по назначенному пути.

– Говорите! – потребовал поэт. – Ради славы гений готов на смерть!

– Пожалуйста, – вздохнул я. – Эта дата: восьмое апреля две тысячи пятьдесят четвертого года, семь двадцать утра по мировому времени.

– Восьмое апреля, – принялся записывать Закариас, и тут до него дошло.

– Эй! – вскричал он. – Что вы несете, уважаемый? Это ведь время моего рождения!

– Да, – печально согласился я. – Весь мир был бы вам благодарен, если бы вы умерли в тот момент, как явились на свет. Неужели вас не могла удушить пуповина?

– Но я не успел бы стать поэтом! Не написал бы гениальных стихов! Не…

– Должно быть, именно этого хотело от вас благодарное человечество, – кивнул я.

– Но я не могу вернуться в… – растерянно произнес Закариас.

– Да, это исключено. Поэтому, – я пожал плечами, – вам остается жить до того момента, когда злая смерть…

– Когда это произойдет? – деловито спросил Закариас.

– К сожалению, – сообщил я, – профессиональный долг запрещает называть клиентам дату смерти. Это грозит потерей лицензии.

– Но вы обещали! Мы договаривались!

– Мы договаривались, – парировал я, – что я сообщу вам дату не вашей реальной смерти, а желаемой, верно? Я вам ее назвал. Есть претензии?

– Конечно! Эта дата меня не устраивает!

– Обратитесь в астрологический арбитраж, – холодно сказал я. – Но прежде заплатите мне двойной гонорар, иначе арбитры не примут вашего искового заявления.

Господин поэт закатил глаза, изобразил вечную муку, быстро понял, что на меня эти трюки не действуют, и бросил ломать комедию.

– Значит, мне никогда не быть знаменитым? – с горечью спросил он. – Ни до смерти, ни после?

– Истинно так, – согласился я. – Почему бы вам не переквалифицироваться? Могу дать адрес специалиста, который определит, какая профессия наиболее соответствует…

– Я поэт! – гордо сообщил Закариас, поднимаясь во весь рост. – Я гений! Народ! В веках! Будет! Помнить!

С этими словами он покинул мой офис, так и не заплатив ни одной монеты. Думаю, на Высшем суде ему придется за это ответить.

Занявшись предсказанием посмертной судьбы в собственной фирме «Жизнь после смерти», я рассчитывал поправить пошатнувшееся финансовое положение и совсем не представлял, насколько хлопотным окажется мое поле деятельности. Думал: чистая работа – компьютер, программа, звезды, судьбы, и уж, тем более, какие подвохи могли устроить люди, уже покинувшие бренный мир? У меня вылетело из головы, что за информацией ко мне обращаться будут вполне еще живые господа, а не бесплотные призраки. А живой человек – это проблема, как сказал в прошлом веке классик грузинско-русского происхождения.