Елена Хмура - Элвис Пресли. Возвращение

…Что за идиотский звук… Откуда это…

Ах да, часы… Конечно… Почему если будильник, то непременно пищать… Других вариантов, разумеется, придумать нельзя…

Элвис приподнялся на локте и поискал глазами источник потревожившего его шума. Нашел – на прикроватной тумбочке.

Девять?!

Как такое может быть?..

Элвис не сразу сообразил, что теперь утро следующего дня и проспал он около суток. Он посидел неподвижно, обхватив колени руками, приходя в себя. Потом с глубоким вдохом опустил ногу на пол и встал.

– Гос-с-споди!.. – Элвис понял, что ночью оставался в одежде. Вся она была смята. Как и сбившееся в комок клетчатое покрывало.

Тем не менее сам он чувствовал себя довольно неплохо.

Элвис едва успел плеснуть в лицо водой и переодеться (проведенное обследование шкафов себя оправдало), как официант вкатил в комнату тележку с блюдами под горой серебряных крышек.

– Доброе утро, мистер Пресли, – он направил тележку к столу.

– Доброе утро.

– Ваш завтрак.

– Так рано? – Элвис удивился.

– Почему рано, сэр? Все остальные уже собрались.

Он развернул салфетку и начал раскладывать приборы.

– В смысле – все остальные уже собрались?

– Ваша группа. Они все внизу.

– Внизу? А мне почему же сюда?

– Распоряжение вам подавать еду в номер.

Элвис в растерянности недолго наблюдал за тем, как парень составляет тарелки. И быстро подошел.

– Послушай… – он остановил его, тронув за руку. – Как тебя зовут?

– Рой.

– Вот что, Рой… Ты сейчас забери-ка это все. Я буду завтракать вместе со всеми. И обедать, и ужинать тоже. Где это, ты говоришь?

– По лестнице и направо.

Элвис торопливо спустился на первый этаж, свернув, как было сказано. И вышел в столовую с громким:

– Доброе утро! Извините, что опоздал.

Делая вид, будто не замечает, как все умолкли при его появлении, занял свободное место за общим столом между Рене и Сандрой или Олисией (никак не мог их запомнить). Альнов оказался напротив неподалеку. Элвис, здороваясь, подмигнул Дмитрию, взял чистую тарелку и принялся накладывать яичницу.

Завтрак возобновился.

– Элвис, ты как раз вовремя. Мы обсуждаем нашу программу действий.

Вадим сидел в центре. На нем был белый свитер с подтянутыми вверх рукавами. Внимание, потревоженное вторжением Элвиса, вернулось обратно к менеджеру.

– Пока наша с вами основная задача – это записать пластинку и подготовить шоу, – сложив руки в замок, Вадим медленно переводил взгляд по обращенным на него лицам. – От этого будет зависеть все остальное. Сроки жестко не регламентированы, но желательно уложиться до конца месяца. Я вам сейчас раздам расписание турне. Так, чтобы вы знали. – По рукам, расходясь, зашуршала стопка бумаги. – Там конкретные даты не указаны. Только дни по порядку. Потом, если подставите начало, получите реальные числа. Но это все для справки… На настоящий момент, повторяю, главное – сделать диск и шоу. У каждого из вас будут индивидуальные графики. Разбирайте.

Вадим пустил вкруговую еще один бумажный ворох. Все оставили еду и, читая фамилии, отпечатанные в углу, принялись обмениваться друг с другом. Вадим через стол протянул Пресли его расписание.

– Элвис, тебе работы больше всех.

– Приятно слышать.

– Посмотрите, сразу у кого-нибудь есть вопросы?

– У меня вопрос! – Вельцев, подбоченившись, нарочито серьезно рассматривал график. – А где здесь слово «выходной»? Его пропустили?

Вадим поморщился.

– Паша, не начинай!

Вельцев усмехнулся и миролюбиво отложил лист на стол.

– Да ладно, я просто так спросил… Тесса, я тебя прошу, не давай ей ничего! Дима и так уже весь бекон скормил, – эти слова предназначались крашеной блондинке и палевому спаниелю, которого Элвис видел накануне на встрече с группой – собака крутилась у его ног.

Стриженая головка юркнула под скатерть.

– Что-нибудь непонятно?

Повышая голос, Вадим постарался перекрыть шум. Люди перебрасывались фразами, живо обсуждали какие-то пункты с соседями, но в целом, похоже, все было ясно. Постепенно стало тише, и опять зазвенели приборы.

– Хорошо, тогда у меня будет вопрос к видеогруппе, – Вадим повернулся влево. – Эд, вы получили матрицы?

Элвис еще немного полистал программу и, решив подробно изучить ее позже, убрал под салфетку.

После завтрака музыкальная группа собралась в студии. Занимались главным образом тем, что выясняли, в какой степени каждый из них знаком с материалом. Альнов взял на себя координирующую роль в этом процессе. По ходу дела как автор растолковывая собственное видение аранжировок. Большинство втянулось в дискуссию.

Когда подошел перерыв, на пороге появились Вадим с Томом.

– Элвис, можно тебя, пожалуйста, на минуту! – Вадим окликнул, видя, что тот за разговором с вокалистками их не замечает.

Элвис, извинившись, направился к двери.

– Да, что такое?

– Ты как смотришь на то, чтобы увидеть комплекс? Как раз есть время. Том покажет, что здесь к чему. Студии и зал, где будем прогонять шоу.

– Давайте. Прямо сейчас?

– Да, если не против. Дима, не хочешь присоединиться?

Альнов склонился над нотами, разложенными поверх крышки рояля. Вельцев и Кейн с Родом внимательно слушали его и иногда вставляли замечания.

– Нет, спасибо. Я догадываюсь, – Дмитрий отозвался, не поднимая головы.

Настаивать не стали.

Нэшвиллский комплекс ММК представлял собой многофункциональный технический центр для репетиций, записи музыки и фильмов. Он занимал собственную охраняемую территорию и от остального города стоял особняком. Параллельно здесь могли работать две студии звукозаписи для ансамблей. И была еще большая, рассчитанная на симфонический оркестр. В отдельном здании располагались хореографические классы. Имелась фотостудия и две видео: виртуальная, с компьютерными эффектами, и просторный павильон для съемок в реальных декорациях. Корпуса изначально спроектировали так, чтобы не только работать в них, но и жить. В этом смысле комплекс был полностью автономным. Со своей кухней и прачечной. Жилые этажи выглядели как вереница соседствующих спален, наподобие гостиничных номеров. К тому же были общие комнаты для отдыха, гимнастический зал, бассейн, даже розарий.

Зал для репетиций, куда они пришли под конец осмотра, оказался точной копией концертного. Но первое, что поразило Элвиса, – это его непропорциональность. Сцена была огромна, такие строят в помещениях на несколько тысяч человек. И при этом собственно зрительный зал – с креслами, обитыми темно-синим, и балконом (правда, без кресел, но со служебным выходом) – имел неестественно усеченный вид. На десяток рядов, не больше.

Последние из них стояли в тени. За рампой горело только дежурное освещение. В зале никого не было.