Рафаэль Май - Мироздание

Но профессор Блек не обратил внимания на замечание своего коллеги и, найдя глазами в зале любознательного студента, переспросил молодого человека:

– Хаос?

– Хаос, – отозвался юноша, которому на вид было не больше двадцати. – Мир вращался в неупорядоченном скоплении энергии, фотонов и прочих мельчайших частиц. И время сумело расставить все по своим местам, превратив нашу Вселенную в русскую матрешку. Одна система вложена в другую: планеты – часть Солнечной системы, Солнце – часть Млечного пути, Млечный путь – одна из миллиардов галактик, которые вместе образуют Вселенную.

– Выскочка! – закатив глаза, шепнула подруге одна из студенток.

Послышалось легкое шептание, и все взоры слушателей устремились в конец зала, откуда молодой человек обращался к докладчику. Профессор Конорз понял, что его попытки остановить дискуссию не увенчались успехом, и решил не продолжать, посчитав, что семинар уже и без того сорван.

– Возникает вопрос, в состав чего тогда входит Вселенная? – тема заинтересовала профессора Коул, и тот решил отвлечься от важного звонка. – Вряд ли она существует сама по себе. Ее возраст – всего лишь пятнадцать миллиардов лет. А что было раньше, до того как она образовалась? Кто стал ее прародителем?

– В вопросе об истоках жизни мы снова уходим в подобную зеркальному коридору бесконечность. Но что такое бесконечность? Еще одна абстракция, – профессор Блек, посмотрев на недовольного Конорза, решил завершить обсуждение. – И снова риторический вопрос, который не требуют ответа, ибо найти его – просто невыполнимая задача. Одной физики, математики и астрологии недостаточно, чтобы разобраться в том, откуда же все-таки взялась жизнь. И сегодняшнего семинара тоже явно не хватит. Обсуждение может затянуться не на минуты, а на часы и, возможно, даже на недели. И я думаю, стоит закрыть эту довольно интересную тему, – профессор улыбнулся и поблагодарил всех присутствующих за внимание.

Однако публика осталась недовольна тем, что он оборвал на самом интересном моменте обсуждение проблемы, которой сегодня и вовсе никто не должен был касаться. Выходя из аудитории, профессор подхватил за руку любознательного студента:

– А вас, юноша, я попросил бы задержаться после семинара.

Через пару коротких выступлений конференц-зал опустел. Профессор Блек, воспользовавшись этим, принялся перебирать сборники лекций, а юношу попросил присесть.

– Вижу, вас интересуют темы, которыми обычно молодые люди вашего возраста не увлекаются, – он улыбнулся и окинул добрым взглядом двадцатилетнего парня, – и, видимо, увлекаетесь настолько, что наизусть выучили пару фраз из моей книги. Я весьма польщен, не всякий рискнет цитировать эти теории…

– Я знаю далеко не пару цитат, и прочитал не одну вашу книгу, – уверил профессора юноша. – Интересует меня на самом деле гораздо больше, чем было охвачено сегодня.

– Могу я узнать ваше имя, молодой человек, – наконец спросил профессор.

– Меня зовут Лео. Я студент второго курса кафедры философии и культурологии.

– Любопытно…

– Я думаю, ваши теории поинтересней будут.

– Это уже далеко не теории, Лео…

– То есть? – юноша не совсем понял его слова.

– То есть придет время, и ты найдешь ответы на вопросы.

– На какие именно?

В зал вошла женщина средних лет с благородными чертами лица. Она прервала разговор, сказав, что у нее для профессора срочное сообщение.

– Лео, я думаю, мы с тобой еще встретимся и многое обсудим, а сейчас я вынужден закончить наш разговор, – он кивнул и встретил понимающий взгляд, а после мгновенно переключился на беседу с коллегой.

– Вам несказанно повезло, сегодня из Франции пришло приглашение на конференцию, которая состоится в Лионе 23 сентября. На ней будут присутствовать самые просвещенные умы, – женщина говорила крайне красноречиво. Она словно пыталась убедить профессора, хотя тот еще даже не дал ответа. – Будет около пятидесяти приглашенных ученых, которых посчитали опережающими свое время. И в их числе оказались вы.

– Заманчиво, но меня давно не интересуют сборища мыслящей интеллигенции. Это скучно. Там никто не будет слушать друг друга. Каждый будет увлечен своей теорией. А я уже давно не стремлюсь ничего никому доказывать.

– Вы не понимаете: все, кого когда-то осуждали за незаурядное мышление, сегодня получили право на слово.

– Я давно сам себе дал это право! – профессор слегка повысил голос.

– Если откажитесь, то лишите кого-то возможности увидеть Францию, попробовать на вкус науку. Ведь вместе с вами на конференцию отправится ваш самый одаренный студент, – выражение ее лица стало осуждающим.

– Наталия, послушайте меня. Одаренных студентов здесь нет. Мне просто некого с собой, – вдруг он замолчал. В его голове запустилась мельница каких-то мыслей. Прошли считаные секунды, и он выдавил:

– Я подумаю.

Лучшего ответа для нее быть просто не могло, и потому она осталась полностью довольна тем, что услышала. Профессор сверил время с расписанием и, поняв, что уже опоздал на лекцию, поспешил к выходу.

Питер и Уолт, опустошив пару бокалов в баре и сделали покупки в круглосуточном супермаркете, среди которых не было ничего полезного: пиво, чипсы и прочая ерунда, кишащая консервантами. Вернувшись домой, они оживленно обсуждали, сидевшую на кассе брюнетку с такими же большими глазами, как и ее декольте. Но тема быстро сама себя исчерпала, и, осознав, что бильярдные шары намного интереснее шаров пятого размера, друзья направились в комнату отдыха, где располагался бильярдный стол. Они принялись болтать, и первым поведать о жизненных трудностях решился Питер:

– Понимаешь, Уолт, у меня очень серьезная проблема. И мне нужен совет, причем не кого-то, а самого близкого друга.

– Ты решил ограбить банк? Знай, я тебе в этом не помощник! – пошутил Уолт.

– На самом деле, я не знаю, как сделать выбор, от которого будет зависеть вся моя жизнь, ну или ночь. Понимаешь?

– Пока не очень, – Уолт почувствовал, что Питера и правду что-то очень беспокоит, поэтому приготовился слушать, сделав проникновенный взгляд.

– Значит так. Есть Джоан: у нее большая грудь, но кривые ноги. Есть Саманта: у нее шикарные ноги, но нет груди. Есть Хилари: у нее огромная грудь, длинные ноги, но кривое лицо. И есть Дженис: кроме зоны экватора, больше никаких достоинств, – Питер увидел, что приятель купился на его обманку с сложностью выбора.

– И как я умудряюсь еще дружить с таким придурком! – Уолт глотнул пива. – Я ведь и вправду подумал, у тебя какие-то проблемы.

– Послушай, я всего лишь хочу, чтобы ты наконец расслабился.

– Если хочешь, чтоб я расслабился, давай поиграем в бильярд, – предложил Уолт, уверенный, что друг не откажется.