Петр Ингвин - Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

Тройка солдат осталась, с остальными мы вошли в хилые заросли. С каждой минутой окружавшая зелень становилась все выше и мощнее. Когда толщина деревьев позволила, сестра Вероника, отложив накидку и оружие, взобралась по одному из стволов под самую верхушку. Можно сказать, почти взлетела – словно тоже часть жизни в стае провела.

Я заворожено глядел на поблескивавший в траве меч. Тонкие ножны чуть изгибались, обмотанная кожей длинная рукоять годилась для обхватывания двумя ладонями. Передо мной лежал не меч, не сабля, а классическая катана, отличалавшаяся от оригинала только типичной для местного оружия гардой.

Вот бы мне такой меч. С ним как с «Калашом» среди пистолетов. Мечта. Увы, несбыточная. Хотя мысль схватить и убежать, если честно, не покидала долго.

– Ближайший дым далеко. – Спустившаяся сестра Вероника опоясалась моей мечтой и облачилась в привычное красное. – Сигналов о нашем прибытии нет – значит, все получилось. Теперь нужно разделиться.

Вооруженный отряд почти в полном составе отправился в лес по левой стороне, остались пятеро: я, святая сестра и тройка царберов в полном вооружении – как символ непобедимой мощи, которая обрушится на непокорных, если они будут вести себя плохо. Я давно понял: плохо и хорошо – понятия относительные и легко перетекают друг в друга. Смотря как на них смотреть. Сильный, как правило, – всегда больший правдолюб и демократ, чем слабый, поскольку у слабого нет возможности доказать обратное. Слабый всегда виноват, аксиома. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…»

– Им нужно время, чтобы уйти подальше.

Отправив отряд вдоль гор, оставшимся сестра Вероника дала время на отдых. Лучше всех отдохнул я, поскольку единственный не был занят тем, чтобы не спускать с себя глаз.

Тело отдохнуло, не спорю, а душа тыкала в себя включенным паяльником: как обстоят дела в долине? Дошел ли Малик? Если да – кто теперь правит и как? А главное: на каком этапе меня уличат во лжи и линчуют? На той стороне гор все виделось иначе. Там казалось, что я обманул всех. Не стоило забывать совет одного из лучших специалистов в области лжи: можно всегда обманывать одного или некоторое время всех, но нельзя всегда обманывать всех. Вот и аукнулось.

Красная накидка ненадолго отлучилась в район ближайших кустов, между солдатами мгновенно завязался разговор – предельно тихий и столь же предельно предметный.

– Хороша. Жаль в сестриссы метит, не по зубам будет.

– Ничего, подрастут новенькие.

Хоть и матриархат, хоть и дисциплина, помноженная на менталитет, а в сугубо мужском коллективе все равно говорят о бабах.

– Как думаете, до посвящения Веронику в командировку отправят?

– Вряд ли.

На меня говорившие внимания не обращали, вернее, они решили, что после перехода я устал и отключился. Глаза у меня были закрыты, но уши прекрасно расслышали вздох досады. Воин продолжил:

– Возвращение оторванной области в сестричество станет для нее лучшей рекомендацией, потому из кожи вон лезет.

– Как бы совсем не вылезла.

– Лучше бы из одежды.

– Быстрей бы нам в расположение вернуться.

– А ты уверен, что командировочные лучше Вероники окажутся?

– Как повезет. Когда по приказу Верховной стали изучать подъемы по скалам, мне в голову не могло прийти, что командиром поставят святую сестру, да еще такую. По ночам спать не могу.

– А ты инструкторш вспомни. Хоть и бывалые старушенции, а никто с ними на стене не сравнился.

– Сам ты старушенция. В самом соку бабоньки. Кстати, за одну точно скажу – царисса. Мы как-то пересекались с ней на дороге.

– Не одна, а три, и это самое меньшее. Я в цекаде на воротах записывал и хорошо их запомнил, не раз и не два останавливались.

Разговор прервался. Легкие шаги сообщили, что сестра Вероника вернулась, рядом прошелестела накидка укладывавшейся наземь начальницы. Оказывается, рядом со мной – будущая сестрисса, и ее назначение зависит от успехов нашего предприятия.

– Спишь? – толкнув в плечо, поинтересовалась у меня командирша.

– Это имеет значение?

– Ты прав. Слушай сюда. Сейчас поведешь нас прямо к правительнице. Мы – переговорщики, официальные представители Верховной царицы и сестричества.

Ситуация меняется.

– «Переговорщики, официальные представители Верховной царицы и сестричества», – повторил я, – это включая меня?

– Ты и я. Остальные – охрана и прикрытие.

– То есть, мне заранее предназначалась роль не столько проводника, сколько местного жителя, готового убедить своих сдаться без боя?

– Верховная царица всегда думает наперед, а тебя я посвящаю в планы по мере их продвижения. – Святая сестра поморщилась. – И «сдаться без боя» попахивает изменой, следи за словами. Ты на чьей стороне?

– На своей, – честно объявил я. – Я хочу счастья с любимой и не хочу ничьей крови – ни своих, какую бы сторону этим термином ни называли, ни чужих.

Честность Веронике понравилась, как и предельная логичность ответа.

– Не волнуйся, мы предложим простое и безболезненное решение. Если последует отказ – прольется кровь, твоя задача – не допустить бойни. Мы оба заинтересованы в одном и том же, потому Верховная царица доверила миссию тебе, непроверенному человеку. Выдвигаемся.

Отряд из пяти человек поднялся. Теперь командовал я. Направление выбирать не приходилось – в сторону не увести при всем желании, уклон предгорья сразу вскроет обман. Вести вдоль озера с рыбосушильнями я тоже не решился. И корил себя за это. Единственная реальная возможность сбежать – броситься в озеро и уплыть. Жители страны башен не умеют плавать, а умели бы – все равно не догонят в своей броне. Если только по дну. Я бы часть доспехов и шлем успел скинуть на ходу, а с остальным как-нибудь разделался в воде. Или выплыл бы в остатках из простого желания выжить. Главное – отстегнуть нагрудник и наплечники.

Ну, уплыву, если смогу, что дальше? А Тома? А дядя Люсик, Шурик и, в конце концов, Юлиан?

И не дадут мне добраться до воды. Еще раньше либо на копья поднимут, либо меня местные дозорные заметят.

– Назовешь меня посланницей Аллы-объединительницы, да простит Она нас и примет, представленной на Земле сестричеством и лично архисестриссой, – напутствовала между тем святая сестра.

Да хоть самим чертом, какая разница.

Я не вытерпел и задал давно мучавший вопрос:

– В долине к имени Аллы, да простит Она нас и примет, не добавляют определение. Позвольте спросить, как вы находите нужное из тысяч возможных?

– Не добавляют? – Сестра Вероника недовольно покачала головой. – Плохо. Это против традиции.

– Традиции устанавливаются людьми. В начале любого пути традиций нет, и когда наше племя оторвалось от вашего, традиции, наверное, были немного другими, или они изменились позже. Так как же вы даете определение?