Петр Ингвин - Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

– Не завидую их судьбе, – сказал вернувшийся Малик.

Он сразу втянулся разговор. Его глаза выдавали ликование, причиной которого был тот самый шум.

– Большинство из них гибли, но история знает и положительные примеры. – Вероника не отрывала от него взгляда. – Вы не женщина, значит, ангелом быть не можете. Вы черт? – Она резко обернулась к Деметрии: – А как же «Если я встречу падшего, я убью его»?

Будь мы за горой, последовало бы въедливое следствие, и покатилась чья-то голова, а в долине религиозное рвение святой сестры власти не имело. От Малика донесся смех, а Деметрия ответила так, будто ребенку втолковывала очевидное:

– Помимо Того света на других языках разговаривают за пределами страны башен, вы должны быть в курсе о немцах среди пожирателей. Некоторые слова залетают в наш язык и со временем тоже становятся нашими.

– Слова, которые касаются сестричества, не могут заменяться другими!

– Только если вместе с сестричеством, – с намеком хмыкнул Малик.

Вслед за ним все оглянулись на входившую в зал процессию.

Несколько человек согнулись под тяжестью взваленных на спины мешков, при каждом шаге раздавалось кряхтение, а в мешках стучало и лязгало. Кроме мешков в тронный зал вносились и обычные вязанки доспехов и оружия, которые сваливали в большую кучу. Потребовалось несколько заходов, так много оказалось трофеев. В том, что принесли именно трофеи, сомнений не оставалось. Большие прямоугольные щиты однозначно выдавали бывших владельцев. Желтые накидки, составлявшие основу вязанок, тоже. Посчитать комплекты получилось не с первого раза, итог порадовал. Ровно тридцать.

Деметрия вопросительно глядела на святую сестру. Та бросила с вызовом и пренебрежительным превосходством:

– После боя у вас остались воины?

В тоне также сквозил фатализм. Честно говоря, он напрямую граничил с отчаянием. Впрочем, последнее сестра Вероника очень старалась не показывать.

Возглавлявший процессию рыкцарь теперь стоял, подбоченившись, и ухмылялся в бороду. Деметрия кивнула, он рассказал:

– В поле царберам равных нет, никто не спорит. Победить можно только смекалкой. Их основной отряд занял круговую оборону в пещерообразной выемке, на прорыв они не шли, чего-то ждали. Сигнала, наверное. Или определенного времени. – Множество взглядов так придавили сестру Веронику, что она даже сгорбилась. – Сверху камнями было не достать из-за скального карниза, только если всю скалу обрушить, а отколоть ее – дело многих дней. Но противник не учел удачные для нас перепад высоты и направление ветра. Повторюсь – с царберами никто не сравнится в поле, но горы – иное дело. В нужном месте мы подожгли снопы с полотняной травой и вскоре взяли всех. Мы не потеряли ни единого человека.

Ни одного!

Полотняной травой, как я понимаю, назвали сорт конопли, из которого туземцы Фриста изготавливали все – одежду, белье, веревки. Даже какую-то вкусность готовили, вымачивая, перетирая и с чем-то смешивая. Но конопля все же осталась коноплей, и сожженная в огромном количестве вместе с дымом выделила, видимо, что-то не совсем правильное. Думаю, сдавшихся царберов мучил не только дым. Или не мучил.

– К оставшимся двум тройкам тоже нужный подход нашелся, – самодовольно закончил рыкцарь.

Деметрия произнесла:

– Они пришли незваными, с оружием в руках и не подчинились приказам власти, которые действуют на этой земле. Что делают с такими пришельцами за горой?

Речь явно о пожирателях.

– Уничтожают, – завершила Деметрия, не дождавшись ответа. – Или изгоняют, если схватке враг предпочтет позорное бегство и успеет сбежать. Наши незваные гости не успели – значит, остается единственный вариант.

– Верховная царица не простит убийства своих солдат.

– Солдаты существуют, чтоб быть убитыми, это их работа. Послы-переговорщики, которые обманывают тех, с кем договариваются – тоже солдаты. Я казнила бы вас, сестра, не задумываясь, но война не нужна никому. Уходите, с обманщиками мы не ведем переговоров. Отныне любой, кто пересечет горы без разрешения и с оружием, будет считаться врагом, а сам факт перехода – объявлением войны. За исполнением проследит специальный гарнизон, а гору со своей стороны мы сделаем непроходимой. Пойманные царберы останутся у нас заложниками. Их казнят в случае нового проникновения. Жаль, что вы пришли не с добром. Прощайте, сестра Вероника. Передавайте привет маме.

Малик шагнул вперед, еще несколько рыкцарей оттеснили меня с посланницей и вслед за ним вывели в коридор.

– Верните меч, иначе я не уйду. – Сестра Вероника протянула руку.

Малик проговорил сквозь зубы:

– Пришедший с мечом от меча и погибнет, не слыхали? Идите, пока отпускают.

Посланницу вытолкали взашей без всякого уважения. Конвой из десятка человек почти на пятки наступал, сопровождая почти до самой вершины.

Перемолвиться с Маликом не удалось. Обидно. Ладно, вернуться с незапятнанной репутацией мне было важнее. Попрощавшись взглядом, я полез вверх.

Встречали нас как героев. Лагерь Верховной царицы бурлил, сестра Вероника прошествовала сразу к правительнице, уже выехавшей навстречу. Снизу нас стало видно пару часов назад, а выставленные почти от самой вершины часовые давно передали по цепочке сообщение. Времени на подготовку было достаточно.

Посланница что-то обсудила с царицей, после чего правительница объявила:

– Долина захвачена разбойниками, которые ушли от нас.

Вскоре прибыли Тома с Юлианом. Тома ликовала, Юлиан просто принял мое возвращение как должное. По знаку Верховной царицы стража раздвинулась, на мне повисли почти полцентнера радости и еще две его трети дружески врезали по плечу. Пиявки с Шариком не было, Тома тут же рассказала, что в специально сделанной клетке их отправили назад в башню – звери, как ей объяснили, сильно нервировали солдат. А по-моему, они делали Тому в лагере более значительной, чем сама Верховная царица, а какой правитель смирится с такой ситуацией?

– Интересно, откуда отступники узнали про долину? – продолжил царственный голос.

– Кто-то рассказал, – сестра Вероника озвучила намек. – Иначе зачем целой армии лезть по неприступным скалам на собственную погибель?

Все взгляды сошлись на мне и Юлиане. Я словно на лежбище ежиков поскользнулся или в стог иголок попал. Были бы, наверное, такие же ощущения.

– О долине знали пятнадцать царевен, а также их родственники и свиты! – возмутилась Тома. – Потом новость прокатилась по обслуге башни и по всем жителям Западной границы, а потом…

– Никто не спорит. Но почему ты так нервничаешь? – Царица улыбалась.

Доброй такую улыбку не назвать. Впрочем, и злой. Просто диким холодом повеяло.