Филип Фармер - Темные замыслы

Сирано, выпрямив спину, прошелся вокруг, покачал головой и произнес:

— Черт побери, да у нее волосы короче моих! И даже глаза не подведены! Вы уверены, Милтон, что это женщина?

Джил снова поднесла бутылку к губам и еще раз хлебнула. Это было замечательно, все внутри согрелось.

— Посмотрим, — француз положил руку ей на грудь и легонько сжал.

В тот же миг Джил нанесла удар ему в живот. Сирано судорожно согнулся, и она ткнула его коленом в подбородок. Француз рухнул, как подкошенный.

— Какого черта? — закричал Файбрас и уставился на нее.

— Ну, а если я пощупаю вас промеж ног, дабы убедиться, что имею дело с мужчиной, как вы будете реагировать?

— Это подействовало бы на меня крайне возбуждающе, милочка, — Файбрас захохотал и начал пританцовывать от избытка чувств. Двое мужчин смотрели на него как на сумасшедшего.

Сирано оперся на руки, привстал на колени и медленно поднялся. Лицо его побагровело, он изрыгал проклятья. Бросив взгляд на его шпагу, Джил хотела отойти в сторону, но гордо не сдвинулась с места. Чеканя слова, она заявила французу:

— Вы всегда позволяете себе подобную фамильярность с незнакомыми женщинами?

Сирано встрепенулся. С лица спала краснота, оно осветилось улыбкой.

— О, нет, мадам. Примите мои извинения за столь непозволительные манеры. У меня нет привычки пить, и я не люблю дурманить мозг и превращаться в животное. Но, понимаете, сегодня мы праздновали годовщину с начала путешествия Сэма по Реке.

— Не трудитесь оправдываться, — прервала его Джил. — Я готова простить вас — при условии, что ничего подобного впредь не повторится.

Она улыбнулась, хотя была недовольна собой: какое отвратительное начало знакомства с человеком, всегда восхищавшим ее! Конечно, он сам виноват, но можно ли теперь рассчитывать на приязнь, когда она так унизила его перед друзьями? Мужчины подобного не забывают.

Туман редел. Лица людей уже можно было разглядеть без обманчивого света костра, однако внизу еще клубилась белесая дымка. Небо светлело, но солнце еще не показывалось над горами. Сияние облаков газа и мелких звезд погасло, крупные еще переливались всеми цветами радуги — красным, зеленым, голубым — но мало-помалу бледнели и они.

На западной стороне сквозь уходящий туман проступили очертания гигантских сооружений. Глаза Джил широко раскрылись, хотя людская молва подготовила ее к любым неожиданностям. Четыре или пять высоченных строений из листового железа и алюминия — заводы! Но окончательно поразил ее воображение огромный — просто колоссальный — алюминиевый ангар.

— В жизни не видела ничего подобного, — пробормотала она.

— Вы вообще еще ничего не видели, — отозвался Файбрас и, помолчав, удивленно спросил: — Вы на самом деле приехали сюда работать?

— Я уже сказала об этом.

Он был Мужчиной. В его власти принять ее или изгнать, но он не заставит ее примириться с тупостью. Повторять — излишне, а потому глупо. Перед ней стоял доктор натурфилософии, специалист по астрофизике и электронике. Соединенные Штаты не посылали в космос болванов, хотя, возможно, гениями их астронавты тоже не были. Очевидно, он отупел от спиртного — с мужчинами такое бывает. Но, как истая женщина, она не смогла смолчать и напомнила ему: будь на высоте.

Файбрас покачивался на носках, дыша винным перегаром ей в лицо. Он был невысок — на голову ниже ее, — но широкоплеч, с мускулистыми руками и длинными худыми ногами. Крупная голова с квадратным подбородком, вьющиеся каштановые волосы, карие глаза и красновато-бронзовая кожа… Несомненно, кровь индейцев и белых преобладала над африканской. Джил подумала, что среди его предков наверняка были выходцы из Южной Европы — откуда-нибудь из Прованса или Каталонии.

Он осматривал ее с ног до головы и молчал. Не подозревает ли он ее в криминальных намерениях? Боится получить удар в живот, как Сирано?

— О чем вы задумались? — спросила Джил. — О моей квалификации аэронавта? Или о том, какое тело скрывается под этими тряпками?

Файбрас разразился хохотом.

— И о том, и о другом.

Шварц смущенно кашлянул. Невысокий хрупкий шатен с карими глазами опустил голову, поймав на себе взгляд Джил. Четвертый из собутыльников, Иезекиил Харди, не уступал ей в росте — равно, как и Сирано. Черноволосый, с узким лицом и высокими скулами, он откровенно разглядывал ее.

— Готова повторить еще раз, — вновь заговорила Джил. — Я не хуже любого мужчины и могу это доказать. У меня диплом инженера, большой опыт проектных работ и восемь тысяч часов в воздухе… — она остановилась и потом решительно добавила:

— Я летала на всех типах дирижаблей и могу занять любой пост… включая командирский.

— У вас есть какие-нибудь доказательства? — спросил Харди. — А вдруг вы лжете?

— Ну, а где ваши документы? — возразила Джил. — Да если б они и были… Вы — шкипер китобойного судна. Разве это дает вам право стать пилотом дирижабля?

— Ну, ну, — вмешался Файбрас, — не лезьте в бутылку. Я-то вам верю, Галбира, и совсем не считаю вас обманщицей. Но должен заметить сразу: возможно, вы лучше всех подходите на пост капитана, но командую тут все-таки я. А значит, я — хозяин, босс! В свое время я отказался от должности главного инженера при постройке судна Клеменса; мне просто не хватало знаний для этого проекта. Но сейчас и здесь я — КАПИТАН ФАЙБРАС, и прошу об этом не забывать! Если вам такое подходит, мы скрепим кровью контракт, и я даже готов запрыгать от восторга. Возможно, вы станете у нас одним из ведущих сотрудников, — без оглядки на принадлежность к женскому полу, клянусь вам, — но сейчас я ничего не обещаю. Делить портфели еще рано.

Он помолчал, тряхнул головой и прищурился.

— Главное сказано. И еще. Вы должны поклясться своей честью и именем Бога, что полностью подчинитесь законам Пароландо. Без всяких «если» и «но».

Галбира колебалась. Она облизнула запекшиеся губы. Ее вожделенная мечта — дирижабль — видением возник перед нею. Он парил под солнцем, как серебряная птица, отбрасывая тень на нее и Файбраса.

— Хорошо… Но должна предупредить вас, что не собираюсь пожертвовать своими принципами… — она заговорила так громко, что мужчины вздрогнули.

— Я… я…

Файбрас усмехнулся.

— Принципы! О, эти принципы, которыми никто не хочет поступиться! Вы не одиноки, Галбира, в таком положении многие. Но я хотел бы видеть вас в своей команде. Давайте договоримся так: я остаюсь верен своим принципам, вы — своим, и мы оба уважаем конституцию этой страны.

Он ткнул пальцем в сторону Шварца и Харди.

— Взгляните на них. Они оба из девятнадцатого века, один — австриец, другой — американец. Но они признают меня капитаном и командиром; к тому же они — мои друзья. Может быть, в глубине души они и считают меня наглым негром, но проткнут каждого, кто осмелится это сказать. Правда, парни?