Максим Бочковский - «…Да в ней намек!». Фантастические истории, рассказанные в назидание

Первые лучи солнца скользнули по крышам соседних домов. Забрезжил рассвет. Тени отступали, нехотя сдавая свету отвоёванные у него позиции. Сколько их прошло, таких рассветов, с тех трагических событий почти двадцатилетней давности? Тогда всё виделось в радужных тонах, жизнь казалась прекрасной, а счастье бесконечным. Недаром есть выражение – медовый месяц. Да, наши люди не ездят в путешествие, но что-то особенное в этом послесвадебном времени всё же есть, несмотря на то, что до венчания пара почти год проживала вместе, как муж и жена. К сожалению, этот условный месяц неминуемо оканчивается, и иногда, в редких случаях, оканчивается внезапно и трагически. В тот вечер так и получилось. Они ехали домой. Ей безумно не терпелось насладиться моментом близости с любимым. И оставалось-то всего ничего – пара кварталов – а потом весь дом к вашим услугам – спальня, душевая, хоть прихожая, если совсем уж невмоготу. Но она не утерпела. Поправ все правила безопасности, она принялась ублажать его прямо в автомобиле. И напрасно он с усмешкой напоминал ей, что он за рулём, что городское шоссе – скоростное, что… но в тот момент ей было плевать на всё. Её руки сами нащупали ширинку брюк, расстегнули молнию, принялись тешить его мужское достоинство. И доигралась! Она не помнила, как машину занесло, как мир перевернулся. Только потом ей сказали, что сильнейший удар пришёлся по стороне водителя. Она только видела его изуродованное лицо. Ей даже показалось, что у её мужа больше не было носа. Он был вдавлен в череп и зиял сгустком чёрной крови. Запах бил в нос, утечка топлива, значит всё вот-вот взлетит на воздух, тогда конец. Единственная мысль билась в голове: «Выбраться. Немедленно выбраться из машины». Но он не был в состоянии выбраться. Он мог только молить о помощи:

– Помоги мне выбраться! Пожалуйста! Я застрял!

Но инстинкт самосохранения уже выталкивал её наружу. Дверь поддалась легко, её сторона на удивление мало пострадала, а вот его зажало как тисками, и ему уже не суждено было выбраться. В этот момент машина воспламенилась. Мужчина заорал от ужаса и боли. Она не могла отвести глаз от начавшей гореть и вздуваться волдырями кожи любимого лица.

«Вот всё и закончилось. Ушла любовь».

Но в тот вечер всё не закончилось. По какому-то непостижимому стечению обстоятельств мимо проезжала пожарная машина. Случаются же чудеса, особенно когда их не просят. Право слово, было бы гораздо лучше, если бы он погиб тогда в своём автомобиле. Но его довезли до ожогового центра. Больничный коридор, в котором она ждала новостей, то и дело оглашался душераздирающими воплями. Раньше ей казалось, что так не орут мужчины. Не должны орать. Коридор стоял пустынный, залитый белым, отчего-то непостоянным светом. Как в каком-то плохом телевизионном хорроре, лампы дневного света на потолке постоянно мерцали, то и дело погружая больницу в полумрак. Да больница ли это вообще, или разделочный цех? Она не знала.

Если бы сейчас, откуда не возьмись, загремели цепи и из ада восстали сенобиты, она бы не удивилась. Но реальность порой бывает страшнее выдумок. В ту ночь в сенобита обратился её горячо любимый супруг. Огнём поражено 90% тела. Бинты ложились практически на открытое мясо. Его держали всем медперсоналом, но вот крики – ему нельзя было заткнуть рот, хотя некоторым и приходило в голову такое бесчеловечное решение. Слышать это было невозможно, но приходилось. Женщина в отчаянье затыкала уши, желая то ли провалиться сквозь землю, то ли скрыться за каменными стенами средневекового замка, что красовался на обложке невесть кем забытого здесь глянцевого журнала.

Её допустили к пострадавшему много позже. Бинты, капельница, мерно попискивающие приборы. При виде человека, лежащего на больничной койке, стало нехорошо. Отчего-то вспомнились строчки из Гамлета: «Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки… А теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу». Вот же странно, а раньше при попытках вспомнить сей монолог, всё ограничивалось бедным Ёриком. Вероятно, это надо было самой прочувствовать, чтобы понять. Доброта его улыбки, теплота руки, всё осталось в прошлом, а будущее… да нет его больше, будущего. Обрыв. Женщина попятилась. Возникло единственное желание быть подальше. Как можно дальше. Уйти, бежать. И к чёрту совесть. В конце концов, это же её жизнь и лишь ей одной решать, как её жить.

Сегодня, когда его уже нет в живых, всё видится иначе. Вероятно, лучше бы той встречи в больничной палате не было. Тогда образ человека в бинтах, возможно, не засел бы в её подсознании на всю оставшуюся жизнь. А может и не в этом дело, а в вине. Нет, тогда она не чувствовала себя виновной. Ни в том, что спровоцировала автокатастрофу, ни в том, что не смогла дальше жить с покалеченным инвалидом, ни в том, что спустя месяцы одиночества, брошенный любимой супругой, он утопился в собственной ванне. Вердикт врачей был однозначен – самоубийство. Нет, она в этом не виновата. Не она же его убила? Не она? Этот вопрос женщина задаёт себе по сей день. Задаёт и сегодня, встречая рассвет на кухне.

А какая, в сущности, разница, если ей всё равно не избавиться от наваждения. Этот день, как и прочие дни её жизни, пройдёт в бесконечной беготне и заботах. В суете, она, как всегда, забудет о своих личных проблемах. Но вечером, после работы она снова вернётся домой. Её снова будет встречать молодой любовник, скрашивающий её серые вечера и чёрные ночи. А дальше? А дальше, после недолгого забытья в крепких мужских объятиях придёт сон. Снова перед ней всплывёт всё тот же коридор больницы, так похожей на разделочный цех. Распахнутся половинчатые двери, что когда-то громыхнули, пропуская вперёд носилки с вопящим от боли человеком, и Он, её вечное проклятье и вина, снова материализуется перед ней в образе обожжённого человека без носа, покрытого окровавленными бинтами.

Автор благодарит всех писателей-фантастов, когда-либо писавших на тему перемещений во времени за неоценимую помощь в написании рассказа.

Что мы знаем о времени?

Не только простые люди, но и выдающиеся учёные умы порой не могут объяснить те или иные феномены этого мира. Время – одно из таких феноменов. В народе говорят, что оно утекает, но откуда и куда? Кто-то об этом не задумывается, иные жалеют, что не в силах вернуть обратно прожитую жизнь. Считается, что время субъективно – оно рассчитывается, беря за эталон то, что в нашем мире является постоянным. Благодаря вращению Земли, мы точно знаем, во сколько следует вставать, есть, во сколько ложиться спать. Однако теория не даёт понимания самой природы времени – что собой представляет, по каким законам работает и так далее. В одном детском мультипликационном сериале даётся очень точное определение: «время это то, что не даёт всем событиям происходить одновременно». Мы живём в мире, где действуют законы развития от прошлого к настоящему и будущему, и это не зависит от такого поверхностного восприятия человеком времени как смена дня и ночи, лета и зимы. Вероятно, если бы этого фактора, обусловленного движением планет, не было бы вовсе, человек всё равно существовал бы биологически, а значит, осознавал свою зависимость от неумолимого течения времени. Его цикл неминуемо оканчивался бы старением и смертью, а в процессе жизни происходили бы события, к которым впоследствии, возможно, хотелось бы вернуться.