Дия Гарина - Тюремщик

Но в один из наименее загруженных вечеров, улизнув от Сандро при помощи тетушки, Дэмьен отыскал премьер-министра на открытой всем звездам террасе особняка и напрямую спросил:

– Ты говорил, что когда-нибудь мне предстоит стать жрецом Триединого, дядя. Не пора ли просветить меня насчет твоей религии? Я ведь почти ничего не знаю о ней. За пределами Города, в коммунах Триединого мало кто поминает.

– Да в общем-то и рассказывать особенно нечего, – Бертран задумчиво посмотрел на племянника, и что-то в этом взгляде напомнило Дэмьену… неотвратимо накатывающий паровоз. Так дядя на него еще не смотрел. Или виной всему разыгравшееся воображение и усталость?

– Это не религия, – продолжал Бертран. – Скорее – культ. Или… Не знаю. Изначально это был орден, созданный, чтобы помогать Тюремщикам, оберегать их и следить за тем, чтобы заключенный получил свое наказание сполна. Таково было завещание Первого консула. Орден тогда назывался просто Следящим, и ни о какой мистической составляющей речи не шло. Но спустя три десятилетия у одного из Тюремщиков во время передачи заключенного было видение. О некоем… существе, состоящем из трех, которое отвечает за судьбу нашего мира. Как выглядит оно и чем вообще занимается, видение не уточняло. Но в одном наш предок был уверен: это существо однажды спасло Землю. И должно спасти ее вновь. А помогать ему в этом призван орден Следящих.

Слухи о видении распространились быстро. И через какое-то время среди низших посвященных возник культ Триединого. Вероятно, сказалось желание доказать окружающим собственную значимость. Как бы там ни было, но за прошедшие сто лет культ оброс ритуалами, историей, подвигами…

– Что, и подвиги были? – удивился Дэмьен.

– Были, – кивнул Бертран. – Мало кому известно, но на Главных Тюремщиков иногда совершаются покушения. Кто-то считает, что заключенного нужно просто уничтожить, кто-то недоволен политикой премьеров, кого-то не устраивает наше влияние на консула. Причин много, и покушения случаются. А жрецы Триединого предотвращают их. Иногда ценой собственной жизни.

– А я? – растерялся Дэмьен. – Меня тоже будут защищать?

– Уже защищают. Думаешь, почему отряд Тайной полиции так вовремя оказался на месте, чтобы арестовать тебя и тем самым избавить от неприятностей? Просто один жрец сообщил другому, а тот – третьему…

– И подмога прибыла, – недоверчиво хмыкнул Дэмьен и вдруг вспомнил, что Эрнандо латал его не один. Так вот как все было… Санитар Ганс, жрец Триединого, переслал его фотографии дяде (и откуда только у него фотоаппарат?), а тот приказал полковнику Свену доставить блудного племянника домой.

– Все верно, – Бертран лениво кивнул. – Разумеется, никто не гарантирует Тюремщикам полной безопасности, но в случае чего нам есть на кого положиться.

После этого разговора Дэмьен созвал расширенный «военный совет», в который, кроме него с Сандро, входил теперь и доктор Родригес. Дэм кратко пересказал свой разговор с дядей, после чего все трое долго обсуждали, чего именно Главному Тюремщику ожидать от приверженцев Триединого: спасения или гибели. Но просидев ночь за спорами и терпким вином из Четырнадцатой коммуны, все трое сошлись на том, что Дэмьену придется держать ухо востро, а Сандро – раздобыть все возможные сведения о культе Триединого. Доктору Родригесу же отводилась роль… доктора.

Попавший в жернова бюрократической машины Дэмьен был так загружен, что почти не обращал внимания на беспрерывный вой в голове. Казалось даже, что он свыкся с этим жутковатым фоном, что все наладится, и он сможет нормально с этим жить. Ну, почти нормально. Однако случилось так, что пять дней назад Дэм не смог заснуть. Совсем. Вместо того, чтобы вырубиться после утомительного бумажного дня, едва коснувшись головой подушки, он глаз не сомкнул, вслушиваясь в хриплые завывания узника.

Когда на следующую ночь все повторилось, Дэмьен испугался за свой рассудок всерьез. А после третьей бессонной ночи отправился прямиком к Эрнандо и ввел его в курс дела, опустив, правда, некие подробности, знать о которых врачу было совсем необязательно. Удивленный и польщенный Эрнандо (мало кому Тюремщики доверяли родовую тайну) подошел к делу со всем тщанием и сразу начал пичкать своего пациента снотворным и успокоительным.

Лечение шло с переменным успехом. Доктор Родригес упорно пытался подобрать действенные препараты и дозировки, иногда даже добиваясь своего. Но к концу изнурительной недели пациенту стало кристально ясно, что долго ему не протянуть. Когда же Дэмьен потерял сознание за завтраком, упав на пол вместе со стулом и до дрожи перепугав тетю Марту, в дело вмешался Бертран. Выслушав сбивчивые объяснения племянника, он долго молчал, а потом так же долго ругался, поразив даже Дэма некоторыми забористыми словосочетаниями.

– Какого секта ты молчал все это время?! – дядюшка размашисто мерил шагами комнату племянника, исподволь наблюдая, как доктор Родригес вливает в Дэма очередной настой. – Ты знаешь, какой завтра у тебя трудный день? Утром – первый визит в министерство, а вечером мы должны идти в оперу…

– В оперу? – Дэмьен даже подавился не до конца проглоченной настойкой. – Дядя, я рассчитывал протянуть дней десять, а ты решил меня уморить уже завтра? Министерство я еще как-нибудь переживу, но, знаешь, давай обойдемся без оперы.

– Без оперы… – Бертран остановился на половине шага и, устремив взгляд в одному ему ведомые дали, задумчиво протянул: – Без оперы…

Дэмьен уже заподозрил неладное, когда Бертран стряхнул оцепенение и провозгласил:

– Мы пойдем в оперу, даже если тебя придется нести на руках. У меня появилась одна идея насчет твоего состояния, и я собираюсь ее обязательно проверить.

– В опере? – Дэмьен совсем ничего не понимал. – Ты рассчитываешь, что я усну во время действия, как делает большинство зрителей? Не думаю…

– И не надо, – грозно оборвал Бертран Тюремщик, – ты уже додумался до обмороков. Сегодня приказываю тебе лежать и пытаться уснуть. Завтра министр должен выглядеть, как статуя Первого консула в день открытия. Ты понял, Родригес? Если он не заснет сегодня ночью – ответишь не только головой, но и другими частями тела.

После ухода Бертрана Эрнандо еще долго смотрел на дверь, захлопнувшуюся за премьером, а потом как бы невзначай уточнил:

– Думаешь, он серьезно? Про мою голову и другие части тела?

– Не трясись, Эр, – Дэмьен поудобнее устроился на кровати. – Просто дай мне грассы, и я усну, как младенец. Я ведь тебе уже говорил…

– А я тебе уже говорил, что грасса не выход! – вскипел Эрнандо.

– Ну, на одну ночь, – хитро улыбнулся Дэм. – Чтобы голова и другие части при тебе остались.