Георгий Тушкан - Черный смерч

— Я больна и сейчас же поеду. А вас, Ян, попрошу встретить всех и извиниться.

Но Ян возразил, что обещал старику Ван-Коорену доставить ее лично в дом, и поручил полицейскому извиниться перед встречающими.

Вскоре восьмиместная машина, мягко покачиваясь, везла Бекки по городу. Как ни настаивал Ян, чтобы отправить Тунга с дурианом в такси, Бекки настояла на своем, и китаец ехал рядом с шоферам.

Больше всего Бекки боялась встречи с Ван-Коореном. Сейчас, в машине, она старалась обдумать все возможные варианты встречи с ним. К этой встрече она была не подготовлена и всячески хотела ее избежать, и вот все же не удалось. Сейчас уйти было почти невозможно. Она решила действовать применительно к обстоятельствам. У нее было немало шансов. Во-первых, головная боль требовала для больной темной комнаты; во-вторых, она могла отказаться от встречи, как больная…

Ян Твайт открыл дверцу машины и, поддерживая Бекки под локоть, помог ей выйти. Она сняла платок со шлема, но вуаль оставила.

Бекки испытала вдохновение артистки. Кто-то как будто помимо ее воли сделал широкий жест ее правой рукой, в которой был зажат стек, и Бекки услышала свой голос. Собравшаяся толпа слуг приветствовала возвратившуюся госпожу. Бекки слегка кивала головой, чуть-чуть улыбалась и вправо и влево, ласково дотрагивалась своим стеком до плеч. «Мой спаситель», отрекомендовала она Тунга, показав на китайца стеком.

Решимость Яна Твайта сдать Анну с рук на руки Ван-Коорену поколебалась в вестибюле. Даже сюда доносились резкие голоса спорящих. Большое количество шляп и зонтиков не требовало пояснений. Пожилой, важный слуга, которого Ян назвал «спена», то есть домоправитель, бросился открывать двери перед Бекки. Он улыбался, кланялся, не сводя с Бекки удивленного взора. Затем он, пятясь задом, побежал к двери в глубине комнаты.

«Надо уходить, и поскорее», — решила Бекки.

— До свиданья, — сказала она и протянула руку Яну.

Тот почтительно поцеловал ее и спросил, когда они встретятся.

— Очень скоро, — обещала Бекки.

— А знаете, вы очень, очень изменились! — вдруг сказал Ян.

Бекки нетерпеливо махнула ему рукой и повернулась спиной. Едва только за Твайтом закрылась дверь, Бекки пошла к выходу. Позади послышались торопливые шаги и возглас: «Благодарение богу!» Бекки вынуждена была обернуться и увидела седовласого жестикулирующего мужчину. Нет, он никак не походил на Ван-Коорена с фотокарточки. «Кто же это? Родственник? Знакомый? Как держаться?»

— У меня ужасно болит голова, — прошептала Бекки-Анна, поднося руку ко лбу и так прикрывая часть лица.

— Вы больны? Этого надо было ждать. Я сейчас же пришлю врача. Боже мой, мы вас так ждали! Господин Ван-Коорен очень волновался.

«Ага! Это не родственник, судя по обращению», — облегченно вздохнула Бекки.

— У нас здесь такое… я вам потом расскажу… Вы себе представляете, что Ван-Коорен не смог не только сам поехать вас встречать, но даже послать меня, секретаря! Ну и дела! Голова идет кругом… На бирже паника! Многим грозит полный крах… решается судьба многих состояний… Сейчас господин Ван-Коорен говорит с Лондоном… Беру на себя смелость посоветовать вам принять ванну. Положение такое, что я даже не решился сообщить ему о вашем приезде. Но если вы прикажете…

— Нет, нет! — решительно возразила Бекки. — Я ужасно себя чувствую, я должна что-то принять… страшная слабость и голову просто раскалывает…

Секретарь вдруг приблизился, жестом руки приказал спена отойти и испуганно прошептал:

— А может быть, вам дали какой-нибудь яд медленного действия? Впрочем, ведь у вас множество всяких противоядий… Но если склянки сдвинуты в вашем шкафу, не пугайтесь: господин Ван-Коорен приказал врачу Гаафзейгеру взять из вашей аптечки какой-то медленно действующий яд.

— Этого еще недоставало! — сказала Бекки.

— Срочно понадобилось!

— Для кого?

— Ну, этим американским летчикам. Это был единственный шанс получить согласие американского советника на их освобождение из тюрьмы в обмен на вас. Но после освобождения из тюрьмы они не захотели ехать на обмен и послали письмо с просьбой считать их обмененными.

Дверь кабинета распахнулась, и кто-то позвал: «Стильман!»

— Иду! — отозвался секретарь. Он побежал к двери. На мгновение он обернулся и сказал: — Отец будет рад, очень рад, что вы наконец вернулись!

Бекки, ошеломленная вестью об отравленных летчиках-патриотах, простояла несколько секунд на том же месте. Она не могла уйти, не взяв с собой противоядия, о котором говорил Стильман. Значит, надо было задержаться. Хотя это тяжело, но необходимо. Ей надо было идти к себе в комнату, но куда идти? Где эта комната?

Бекки вышла в вестибюль. Там в почтительной позе стоял спена.

— Где Ян? — спросила Бекки, устало садясь в кресло, и добавила: — О, как мучительно болит голова!

— Мистер Твайт уехал. Он обещал завтра заехать. Я сейчас позову Луизу.

Спена выбежал. Почти тотчас же вбежала молодая женщина с флаконом в руках.

— О мисс Анна, о мисс Анна! — прошептала она и, вынув из флакона пробку, поднесла его к лицу Анны.

Бекки-Анна ощутила слабый, но приятный запах.

— Ванна готова? — спросила она.

— О, мы уже с утра ждем вас!

Опершись правой рукой на плечо служанки, а левой удерживая флакон у лица, Бекки поднялась по ступенькам широкой лестницы, устланной резиновым ковром, на второй этаж. «Вторая дверь слева», — мысленно отметила она открываемую служанкой дверь. Но это еще не была дверь будуара Анны. Это была крытая галерея, отделанная перламутровыми раковинами и вообще стилизованная под раковину. Здесь было множество растений, нечто вроде зимнего сада, если бы в тропиках была зима.

При ярком свете электрических плафонов, скрытых в зелени, Бекки успела заметить и небольшой фонтан, и кресла из огромных раковин, и прекрасные цветы. Здесь цвели невиданные орхидеи и множество других, ей неизвестных цветов.

Малайская девушка, находившаяся в комнате, воскликнула: «О, Матта-Апи!» и приветствовала Бекки по-малайски. Затем она подала Бекки банан и с криком «манис, манис!» устремилась к большому окну.

Луиза остановилась. Бекки старалась понять, зачем ей дали в руки неочищенный банан и что должно произойти. Она больше всего боялась всяких «сюрпризов». Окно распахнулось. Это были дверцы вместительной клетки, охватывавшей часть хлебного дерева за окном. В комнату влетели две огромные совы. Они полетели по комнате, сильно махая крыльями, и колебания воздуха привели в движение цветы и листья.

Одна из сов подлетела к Бекки и захотела сесть ей на голову, — так показалось Бекки. Мысль, что в следующее мгновение ей в лицо и глаза вопьются когти совы, ужаснула Бекки. Еле сдерживая крик, стараясь не показать страха и не понимая, что происходит, Бекки со стоном опустилась на первую же скамейку, схватилась за голову обеими руками.