Владимир Гордеев - Истинный интеллект. Часть 1

– А можно подробнее узнать, что за работа? Уточню, «эксклюзивная работа», – произнёс я, взглянув в глаза Ивану Ивановичу.

– К сожалению, я не могу вам рассказать. Данная информация будет доступна только финалисту испытания.

– То есть, я буду бороться, не зная за что? И остальные трое кандидатов не возмущались такому положению дел? Кто так вообще делает? Вы должны победить дракона, и спасти прекрасную принцессу. Только она может быть и не прекрасной, и вовсе не принцессой, а то и принцем… эксклюзивным, – сказал я. – Я подумаю над вашим предложением. Вы хотя бы можете сказать в каком отделе института эта эксклюзивная вакансия?

– По порядку: будете ли вы бороться за неизвестность – да. Остальные трое возмущались, но не все: первый сказал, что ему неинтересно, второй, что имеет спортивный интерес, третий сказал, что вариантов всё равно нет. Про отдел – пожалуй, тут запретов не было, я и сам с этого отдела. Отдел исследования искусственного интеллекта.

– Спасибо за разъяснения.

– Час уже поздний, не буду вас отвлекать более. Скажу по секрету, что местная администрация очень недовольна вашим пробуждением, поэтому уже завтра вы отправитесь домой!

– Это же чудесные новости, – подметил я и добавил вслух, – ещё раз благодарю, Иван Иванович!

Собеседник открыл дверь, ведущую в коридор, и вышел, погасив за собой свет. Я возмущаться не стал, потянувшись, улёгся поудобнее. Пробуждение было совсем недавно, но по ощущениям я не спал будто несколько дней.

Подумал, что странно все это: кома, пробуждение, как одно мгновение, а прошёл месяц, что не со мной все это происходит.

В голову лезли мысли и старинные воспоминания…

– Эх, сегодня же тот самый день, – вспомнил я, и накатила опустошающая грусть…

В этот день, десять лет назад мой друг Димка с соседнего двора поехал кататься на велосипеде и не вернулся. Вот так – раз, и не стало доброго, открытого, честного человека.

Сердце сжимается от боли и слезы наворачиваются. Я часто его вспоминаю, но в тот день мир для меня изменился. Больше всего на свете жалею, что не остановил его тогда, а ведь была возможность.

Тут пространство возле меня исказилось, я закрыл глаза, а открыв, увидел до боли знакомую обстановку в мельчайших деталях. Тот самый день, 10 лет назад: тёплый майский ветер, я одет в шорты и футболку, на голове моя любимая кепка. Ребята во дворе играют в футбол, вижу каждого – Господи, какие они маленькие все! Я тоже хотел поиграть с ними, но были дела для меня очень важные – свидание. И тут из-за поворота выезжает Димка на новом велосипеде, вижу, что он чем-то недоволен. Кричу ему «Привет!», он молчит, сосредоточенно переключает передачи, ворчит что-то себе под нос, замечает меня, улыбается и отвечает приветствием, ещё добавил про мой отличный внешний вид.

Меня разрывает изнутри, я хочу кричать, хочу остановить его, но не могу. Дальше он проезжает круг, другой вокруг меня и говорит непринуждённо, что вечером спишемся.

Я вижу всё в мельчайших деталях, вижу даже название велосипеда, слышу крики играющих ребят, я чувствую всё это так, как будто присутствую здесь и сейчас, только не могу ничего изменить… Я смотрю вслед уезжающему другу. Я не успел сказать «пока».

Все снова темнеет вокруг. Я закрываю глаза и открываю. Я лежу в палате весь в слезах.

Раздался голос в голове.

– Я не знал, что люди способны на такую скорбь.

– Что это сейчас было? – я не мог отдышаться и хотел возмутиться. Получилось как-то совсем не по-мужски.

– Эти воспоминания, почти в максимальной подробности.

– Да, я как будто снова это пережил, только осознавал, что прошлое не вернуть, ничего не сделаешь, только смотришь. Ох, как же мне плохо…

– Такова суть памяти.

Я по-прежнему произносил всё вслух, поэтому через несколько секунд в палату заглянула дежурная медсестра, и спросила, всё ли у меня в порядке.

Я ответил, что приснился страшный сон, и её этот ответ устроил.

Я вспомнил про ментальное общение и решил попробовать.

– Так можно окунуться в любое событие из прошлого? – произнёс мысленно я.

– Теоретически, да, но проще это делать во фрагменты памяти, которые ты помнишь на первом и втором уровне, остальные сложные и требуют более тщательного погружения.

– Что за уровни?

– Первый – самый простой. События, которые оставили неизгладимые впечатления, как прожитый и просмотренный тобой фрагмент с другом. Второй, это все фрагменты, прожитые с осознанием происходящего, но без ярко выраженного эмоционального фона. Третий – сложнее – фрагменты, прожитые без осознания, на автомате. У тебя так бывает, когда ты идёшь за машиной на стоянку, при этом, не замечая дороги. Ну, а четвёртый, почти нереальный для воспроизведения, фрагмент бессознательной жизни, например, первый год жизни.

Я уже успокоился и полностью себя контролировал.

– Или потеря сознания, понял! Завтра после выписки и начнём с самого трудного. Надо же сказать той девушке «спасибо».

– Кстати, про «спасибо» – у тебя не было выбора в случае со мной и тебе особо деваться-то некуда, но всё же я рад, что ты меня воспринимаешь.

– Буду относиться к себе как к шизофренику, а к тебе, голос в голове, да ещё и разумный, как… как к дару Божьему.

Я никогда не был набожным, а церковь, в принципе, воспринимаю как коммерческую организацию, но на ум пришло именно это сравнение.

– Ещё не мешало бы тебя назвать, это же я вправе сделать? – мысленно произнёс я.

– Да, ты в этом теле уж подольше, чем я, – пошутил голос.

– Нарекаю тебя именем Ин, коротко от «Инъекция».

– Не припомню, чтоб я упоминал это название.

– Ты просто меня недооценил, Ин. Я спать.

Мои красочные сны – моя гордость и радость. Просыпаясь каждое утро, я как будто возвращаюсь из путешествия – то с тёплых голубых морей, то с заснеженных гор, то с других городов, а иногда и с других планет. При этом события, которые разворачиваются во сне, так разнообразны, что их предугадать невозможно. Это может быть и что-то обычное, простое, как прогулка по городу, а может, что-то и посерьёзней. Вот такие сны я ценю, из которых можно получить эмоции и чувства, недоступные в реальной жизни, это может быть и кораблекрушение, землетрясение и многое другое. Но высшей ценностью для меня являются сны с подконтрольным сюжетом, так называемые, осознанные сновидения. За тридцать с небольшим лет мне удавалось шесть раз взять сон под контроль, вот что можно назвать высшим благом – абсолютная свобода действий и принимаемых решений, можно всё, на что только способны фантазия и мозг. Это твой собственный мир.

Этой ночью Морфей себя не заставил ждать. Сон оказался из разряда экстравагантных – мне снилась больница. По этой больнице я убегал и убегал отчаянно. Я даже боялся оглядываться, настолько был напуган. Двери то и дело были заперты и приходилось бежать дальше в поисках безопасного места. Сердце колотилось всё быстрее, силы были на исходе, ноги проскальзывали на пустом месте, я терял драгоценную скорость и время. Дошло до того, что все мои попытки сорваться с места и убежать не приносили абсолютно никакого результата – безысходность. Шум со спины был всё ближе, шорохи тревожили, я предпринял попытку обернуться, и перед моим лицом оказался тот высокий врач с впалыми глазами. На лице у него была улыбка-оскал, а халат перепачкан кровью. Ловким движением он ткнул мне в живот рукой, а после того, как убрал её, я увидел торчащий скальпель, резкая боль прокатилась спазмом по всему телу. Я дёрнулся и начал убегать. На этот раз бег был достаточно эффективен. Из последних сил я добрался до крыши здания. Дальше идти было некуда. Сдаваться мне было страшно, куда страшнее, чем погибнуть. Я собрал волю в кулак и перевалился через край ограждения крыши. Полет был недолгим, а вот приземление фатальным. Я не мог шевелиться, но всё чувствовал и видел.