Сергей Бушов - Миссия в пыли

Я стою с пианино в руках. Тяжёленькое. Дрант помогает надеть чехол, поставить в углу и прикрутить лямками к кронштейнам на стене.

– Вы молодец, – говорит Дрант, снова снимая кепочку и почёсывая плешь. – Первый раз вижу человека, который так быстро учится. К концу дня, мне кажется, вы не хуже Шмеда играли.

– Сам удивляюсь, – честно говорю я. – В последнее время у меня с памятью что-то нереальное творится.

– Сэм! – слышу я голос Аньелы. – Я ухожу.

– Да-да! – отвечаю я.

– Удачи, – Дрант протягивает руку.

Я пожимаю.

– До свидания.

Аньела ждёт у выхода, держа сумку двумя руками перед собой.

– Все уже разбежались? – спрашиваю я.

– Да, – подтверждает она. – Сумку возьмите. Вы меня удивили сегодня. Вы очень интересный человек.

Она смотрит пристально мне в глаза, потом отворачивается. Мне приятно от неё это слышать, и я ощущаю в груди странное тепло. Мы движемся к мотолёту.

– Спасибо за отличный день, – говорю я. – Давно мне не было так здорово.

Она останавливается, глядя вдаль, в сторону фонарей.

– Значит, вы не почувствовали…

– Что?

Она снова поворачивается ко мне, и я понимаю, что она – очень бледная. Глаза распахнуты ещё шире, чем обычно.

– Мне было жутко сегодня. Весь день. И я так рада, что завтра мы решили устроить выходной. Собственно, я решила. Потому что я больше не могу это выносить. Это иррациональный, животный страх.

– Я совсем не заметил, – признаюсь я. – Вы так хорошо пели, играли, смеялись…

– Я привыкла делать вид, что у меня всё хорошо. Ещё с детства. На публике, конечно.

– Значит, я – не публика? – я немного удивляюсь. – Мы же совсем не знакомы.

– Вы – доверенный человек, – говорит она. – Мне просто необходимо на кого-то положиться.

– А Пучик?

Мы подходим к мотолёту, она садится верхом, я за ней. Она не отвечает на мой вопрос, а просто включает поле. Мы взлетаем и несёмся по вечерним улицам, ещё быстрее и безумнее, чем утром. Мне становится страшновато.

– Аньела, не надо так гнать! – кричу я сквозь ветер и её бьющиеся волосы, но она будто бы не слышит.

Впрочем, мы прилетели. Она практически врезается мотолётом в парковочное место, издавая скрежет. К моему горлу подкатывает тошнота. Она выключает поле. Я слезаю.

– Простите, – говорит она, глядя мне в глаза. – Эта гонка меня немного встряхивает. Так что вы думаете?

– О чём?

– О том, что я рассказывала вам утром.

– Пока не знаю, – отвечаю я. – А почему вы спрашивали про время? Почему вы думаете, что эти ваши страхи связаны с путешествиями во времени?

– Мне казалось, я вам объяснила, – говорит она, отбрасывая волосы со лба. – Или нет? В общем, мне кажется, что кто-то слетал в моё прошлое и что-то там поменял. Я просто уверена в этом, хотя вы и пытались меня убедить, что это невозможно.

– Может быть, есть другое объяснение? – говорю я.

Она заглядывает мне в глаза, будто пытается увидеть в них поддержку. Или понимание?

– Может быть, – говорит она. – Приятного вечера.

Она забирает с мотолёта сумку и идёт в сторону дома.

– Спокойной ночи, – говорю я.

Другое объяснение. Да, у меня есть другое объяснение. Думаю, что оно такое же, как у доктора Ендердта. Но Аньеле бы не понравилось, если бы я сказал это вслух.

Я иду в сторону своего отеля и понимаю, что мы с ней не договорились о встрече. Что ж, я знаю, где она живёт. Может быть, послезавтра я к ней приду, и мы с её группой проведём ещё один интересный день. Приятный для меня, жуткий для неё. Люди – очень разные всё-таки…

Я нежусь в постели в своём номере, чувствуя, как сквозь шторы пробивается яркий свет. На Буде всегда ярко. Это неподходящая планета для того, чтобы долго спать. Зато можно валяться, вспоминать и размышлять.

Что за чудной день был вчера, если вдуматься? Я вроде как охранял эту странную женщину, которую, похоже, и не очень нужно охранять. Она просила о помощи, которую ей гораздо лучше окажет психиатр. Зачем я вообще тратил на неё время?

Может, дело в песнях? Они у неё очень… Не могу подобрать слово. Притягательные? Загадочные? Трогательные? Всё не то. В общем, ошеломительные и замечательные.

А пожалуй, я не жалею о потраченном времени. Во-первых, мне в любом случае надо его тратить. Во-вторых, наверно, есть в этом некий сокровенный смысл – плыть по течению, общаться со случайными людьми, учиться новому. И потом, в этой Аньеле что-то есть. Да, она явно ненормальная, но, собственно, и что? Я и сам не очень нормальный. Молекулы вон вижу. Хорошо, что у меня понимающие врачи.

Я вспоминаю, как вчера она играла и пела. Как сердилась, морща лоб, когда я сыграл свою какофонию. Как широко раскрывала удивлённые, бесконечно глубокие глаза, когда у меня получилось справиться с её странным пианино с первого раза. Да, пусть только ненормальный может придумать такой инструмент, но я же смог его освоить…

Я лежу и улыбаюсь некоторое время, потом встаю. Перебираю вчерашние воспоминания, пока умываюсь и принимаю душ. Надеваю штаны, футболку. Задумываюсь о том, как я проведу сегодняшний день. Ловлю себя на том, что мне хочется пойти к ней снова, но, наверно, это будет неуместно. Хотя я мог бы найти повод. Сказать, что я нашёл объяснение её наваждению, этим перемещениям предметов и странным фобиям. Нет, это глупо и не честно. Я же не нашёл. Да и нет никакого объяснения, кроме её фантазии, возможно, болезненной…

Что это? Кто-то стучит в дверь.

– Да-да! – кричу я. Ручка двери дёргается и замирает. Потому что заперто, ясное дело. Но ведь у обслуживания номеров есть ключи. Я настораживаюсь и подхожу к двери. Смотрю сквозь неё, удивляюсь и открываю.

– Вы? – говорю я.

На пороге Аньела. Как всегда огромные глаза. Улыбка до ушей. Короткое лёгкое платье на широких бретелях, всё в причудливых коричнево-бежевых спиральках. На поясе бежевая крохотная сумка.

– Доброе утро, – говорит она. – Я не помешала?

– Н-нет… – я не сразу соображаю, что нужно сказать. – Доброе утро. Проходите.

Она перешагивает через порог своей ногой в босоножке с деревянной подошвой. Осматривается.

– Неплохо вы тут устроились, – говорит она.

– Да, – я вдруг замечаю, что тоже улыбаюсь. – Но как вы меня нашли? И прошли в отель…

– Попросила девушку на входе пропустить, – просто отвечает Аньела, прогуливаясь по комнате. – Она моя поклонница. А отель вы вчера называли Линьху, он вас спрашивал. Не помните?

– Да, точно, – я вдруг вспоминаю, как в паузах между песнями Шмед расспрашивал, служу ли я всё ещё в СБ и где тут остановился. Откуда он знает про СБ, интересно…

Аньела как ни в чём не бывало садится на край моей незастеленной кровати.

– Знаете, – говорит она, – я вдруг утром проснулась и подумала, что мне вчера рядом с вами было намного спокойнее. Вы не хотите провести вместе этот день? Или у вас дела?