Ната Кей - Эра Выбора. Часть 1

Вообще-то на законодательном уровне он мог позволить себе не ставить подпись под стандартным договором между будущими родителями и клиникой, но так поступали лишь самые отчаянные люди, далекие от привычной жизни в социуме и имеющие слишком ярко выраженное мнение.

Конечно, за подобные поступки не следовало никаких наказаний. Ни один работодатель не имел права выгонять человека с работы за нестандартные взгляды. А родственники и друзья не имели права отказываться от общения с теми, кто пошел своим собственным, не самым привычным путем.

Больше того, решившие отказаться от процедуры родители получали точно такие же права, как и остальные, но отношение к ним всегда оставалось особенным. Не в лучшем смысле этого слова.

– Я знаю, – после паузы сказал Гарри и тут же принялся есть печенье, чтобы хоть чем-то себя занять и не сказать ненароком лишнего.

Гарри знал, для Моны вариантов не существует, есть лишь очевидная необходимость дисполизации. И обвинять ее в этом нельзя. Мона – будущая мать, и она уже любит своего ребенка, желает ему счастья и хочет подарить все возможности, какие только может. Эта удивительная и неповторимая материнская любовь зачастую перекрывает все остальные чувства и доводы. И это, пожалуй, нормально.

После завтрака Гарри не мог найти себе места в прямом и переносном смысле. Он ходил туда-сюда по квартире в поисках какого-нибудь дела или занятия, но ничего не находил. Утро тянулось невероятно долго. У Гарри был выходной, а планы на этот выходной у него так и не появились. Мона тоже ничего не предлагала.

Нельсоны нередко оставляли в нерабочее время место для импровизации, но сейчас импровизация не складывалась. И, что намного хуже и страшнее, она раздражала. Раздражала Гарри.

А Мона, похоже, чувствовала себя комфортно. Она занималась мелкими делами, напевая под нос песни. Когда она ощущала на себе взгляд Гарри, песни начинали звучать громче, выразительнее и эмоциональнее.

Однако Гарри не находил в себе сил подпевать, как он любил это делать раньше. Из Нельсонов в прошлом получался неплохой и очень забавный дуэт, но этим утром солировала одна только Мона.

Гарри попробовал посмотреть телевизор, но передачи попадались неинформативные, а фильмы с первых же кадров демонстрировали свою неинтересность. Разочаровавшись в телевизоре, Гарри постарался скоротать время, копаясь в ноутбуке, но быстро понял, что не хочет ни с кем переписываться, не хочет играть и не хочет ничего искать в интернете. Несколько мгновений Гарри бессмысленно смотрел на ярлычки на рабочем столе, а потом вздохнул и обреченно закрыл бук.

Еще одним способом уйти от собственного внутреннего мира мог стать мир внешний, а именно настоящее, самое обыкновенное окно. Гарри встал, подошел к нему, отодвинул шторы и прислонился к раме.

На улице не происходило ничего такого, что могло бы всерьез привлечь внимание, но Гарри остался неподвижно стоять возле окна на несколько минут. Он смотрел на немногочисленных пешеходов, пока не поймал себя на мысли о том, что смотрит на них, но ничего не замечает, словно пешеходы – это всего лишь прозрачный пластик на подобие окон.

– Не хочешь прогуляться? – прервал собственное молчание Гарри. Он услышал, как Мона пришла в гостиную.

– Я думала, на улице дождь, – с ноткой удивления сказала Мона. Она расставляла на столе лаки для ногтей. Маленькие баночки выстраивались в ряд по оттенкам, а рядом вставали другие принадлежности для маникюра. Большинство из них Гарри мог охарактеризовать как «непонятные штучки».

– Пока нет, но скоро может начаться, – тучи на небе действительно говорили о том, что капли дождя в скором времени отчаянно понесутся с неба на землю. Гарри всмотрелся в небо. Он не разбирался в видах облаков, поэтому полагался на интуицию, а она говорила, что от этих серых гигантов не стоит ожидать сухой погоды.

– Тогда зачем идти гулять? – Мона выдвинула из ряда вперед три баночки и нанесла каждый лак на три ногтя, а потом подула на кончики пальцев и откинулась назад, чтобы посмотреть на результат и выбрать один цвет из трех.

Обычно процесс превращения ногтей в произведение искусства затягивался, поэтому, догадывался Гарри, Мона вряд ли согласится на прогулку даже при условии ясной солнечной погоды.

– Не знаю, – Гарри пожал плечами. Многие люди вообще не понимали, зачем ходить на прогулки, но Нельсон к их числу пока не принадлежал. Он любил гулять с Моной, с Айви, с друзьями или вообще в одиночестве. – Просто не хочется сидеть дома. Если ты не хочешь идти, я могу пройтись один. Ты не против?

Мона отвлеклась от ногтей, улыбнулась и игриво посмотрела на Гарри.

Он обожал ее улыбку. Она заставляла улыбаться и его самого. Вот и сейчас это оружие сработало мгновенно. Гарри сразу же улыбнулся в ответ, хотя последние часы был мрачен. Мир менялся не только под натиском серьезных перемен, но и от одной лишь улыбки.

Удивительно, но улыбка Моны действовала магическим образом не на одного только Гарри, но и на многих других. Мона чудесно вливалась в любое общество, будь то пожилые родственники, соседские дети, коллеги мужа или типичное женское общество, устраивающее время от времени так называемые «девичники». Мона могла бы в одночасье стать душой любой компании, если бы желала этого.

– Мужчинам иногда нужно побыть в одиночестве, – тоном знатока философии произнесла Мона. Несмотря на разговор, она успела выбрать цвет, подходящий под наряд, настроение, расположение звезд и прочие жизненно важные условия. Теперь Мона стирала неудачные варианты. – Если мужчинам запрещать одиночество, они могут расстроиться.

Гарри подошел к ней, обнял и поцеловал в висок. За годы брака он не растерял теплые нежные чувства и не понимал, почему их теряют другие. Возможно, другие супруги просто не помогают друг другу сохранить любовь, поэтому теряют ее с каждым годом все больше и больше, даже не замечая столь чудовищной потери.

Да и немногие жены, пожалуй, способны проявлять столько терпения и понимания, сколько проявляла Мона. Она умела поддержать, поднять настроение, заполнить пустоту своей милой болтовней, а иногда вовремя отойти в сторону, чтобы позволить мужу остыть и прийти в себя.

Гарри вышел из квартиры в состоянии, которое можно было бы счесть как минимум нормальным. Правда он все же предпочел бы, чтобы Мона пошла прогуляться вместе с ним. Сейчас, вне дома, без жены рядом, Гарри снова погружался в свои мысли, которые по-прежнему путались и разбегались в разные стороны, как кошки, напуганные громким автомобильным сигналом.

Раньше Гарри прекрасно укладывал свои взгляды на жизнь в единую крепкую концепцию, и эта концепция пока не разрушалась. Только новый жизненный опыт Гарри, полученный, как ни странно, из книг, никак не мог найти в ней место для себя.