Андрей Дашков - Собиратель костей

Я был твёрдо убеждён: в моем прошлом нет ничего такого, что могло бы заинтересовать Габриэля. Разве что он получал чисто эстетическое удовлетворение от психической вивисекции. Между тем, слушая милые старые песенки и испытывая позывы к рвоте, я вспоминал следующее.

Ночь. Мне только что исполнилось двенадцать лет. Детство закончилось. Странный возраст, ничейная полоса между садами невинности и пустыней раскаяния… Отец подарил мне мою первую женщину. Собственно, в самом поступке не было ничего экстраординарного. Я мог бы без труда получить любую из придворных дам (при этом соблазнение было бы чисто формальной и наскучившей игрой), и каждый из вассалов отца с удовольствием предоставил бы в моё распоряжение своих любовниц. Я не говорю уже о гетерах, которым приходилось несладко – предложение намного превышало спрос. Но иметь то, что можно купить, – не фокус. Я понимал это уже тогда. С тех пор мне крайне редко доводилось обладать тем, чего купить нельзя.

В чем же состояла уникальность отцовского подарка? В том, что он нашёл мне дикарку с севера, возможно, даже мутанта. А эта к тому же оказалась девственницей.

Смотреть на то, что я буду делать с нею, собралась вся многочисленная семья. Это был своеобразный экзамен на зрелость. Они хотели знать, на что годен наследник, достаточно ли он изощрён, обладает ли он необходимой жестокостью, интуицией, талантом тирана. Насилие над женщиной и насилие над подданными и страной – в этом прослеживалась несомненная аналогия… Кроме всего прочего, я кожей ощущал взгляды вуайеристов – дряхлых Лордов-маразматиков, тайно наблюдавших за происходящим в моей спальне. Возможно, их приговор в некотором смысле имел даже больший вес, чем мнение членов семьи. По-моему, я никого не разочаровал.

В отличие от наших женщин дикарка была сильной и озлобленной. Зверёк без имени. Её не сломили плен, одиночество и голод. Её ввели ко мне раздетую, с возбуждающими следами от верёвок на коже. Я долго разглядывал её непривычно мускулистое и покрытое загаром тело, лицо с пустыми глазами, спутанные волосы, едва оформившуюся грудь…

Я не спешил. Тогда я умел ждать, втаскивать самого себя на пик интереса, отодвигать момент познания…

В ту ночь мои тайные завистники потратили время даром.

– О дьявол! – сказал отец. – Мальчишка старше, чем я думал…

Я не предпринимал даже попыток понять кого-либо из окружавших меня людей, тем более – моих близких. Я чувствовал, что большая часть жизни проходит в нелепом танце, вальсе слепых, тщетно старающихся попасть в такт и больно задевающих локтями тех, кого случайное движение проносит мимо. Слишком много времени я проводил в одиночестве, на нижних этажах, в подземелье прошлого, и меня вовсе не тянуло вверх, в ненадёжные стеклянные башни будущего. Так что любая моя привязанность была увечной, и каждый раз все заканчивалось маленькой смертью калеки, бредущего по разбитой дороге. Всякая цель – мираж, и даже земные города кажутся прекрасными на закатном горизонте…

Короче говоря, я получил новую игрушку и не спешил срывать с неё обёртку. Наоборот, я оборачивал её на свой вкус, чтобы спрятать от самого себя пустую сердцевину тайны. Старые игрушки смертельно наскучили мне. Надолго ли могло хватить новой?

Помню, помню тебя до сих пор – дикое создание, промахнувшееся с эпохой, родившееся то ли на две тысячи лет позже «удобного» срока, то ли не дождавшееся, пока вымрем мы – обречённые эволюцией чудовища. Все вымрем. До единого человека…

О беспорядочная смена фигур и масок в сломанном проекторе моей памяти! Тряпьё английской королевы, пропахшее нафталином… Бело-золотые одежды ангелочка… Трико паяца… Самка леопарда в дворцовом зверинце… Дельфин среди акул… Ах ты, дитя природы, естественное и простое, но что можно было считать ПРИРОДОЙ среди развёрнутых ландшафтов и что можно было считать ЕСТЕСТВОМ?..

Однажды я отправил её тело скитаться на нижние этажи – просто так, шутки ради. Потом я с трудом отыскал его. Оно было (пряталось?) среди восковых фигур. Я не мог не заметить, что фигуры изменили свои позы с тех пор, как я видел их в последний раз, а один из экспонатов и вовсе исчез… По-моему, после воссоединения души и тела дикарка слегка тронулась рассудком. Зато она стала куда более покладистой.

О чистое, пречистое создание! О цветок лотоса! Наша грязь не приставала к тебе. Блаженное неведение спасло тебя от чёрного безумия. А вот белое безумие – чем оно отличается от тихого сна посреди суеты? И ты спала, будто заколдованная принцесса в хрустальном саркофаге своей чуждости, среди своего невнятного мира, скользя в сумерках жизни…

Балы, медленные танцы, мелодия «шингха»… Моя пухлая рука на ошейнике, украшенном бриллиантами и чёрными жемчужинами… Мы с нею – в вывернутом наизнанку ландшафте «боди». И диковинные микробы в расселинах живой «земли». И цветы, прорастающие сквозь кожу. И объятия горизонта. И поцелуи глаз-лун. И журчание сока жизни. Пей… Пей… Пей… И забудь обо всем… Сумерки жизни.

Она вдохновляла меня на поиски того, чего не было и не могло быть в моем окружении. Я ждал, когда в её глазах вспыхнет хотя бы призрачная искорка интереса. Тщетно. Она оставалась полуживотным, брошенным зачем-то в звериное чистилище. Кажется, она ждала удобного момента, чтобы убить меня и сбежать. Это придавало определённую остроту однообразному существованию. Опасность быть зарезанным или загрызенным развлекала меня. Поскольку дикарка выжидала, а не бросалась слепо на моих телохранителей, я считал её небезнадёжной. Дурацкий юношеский романтизм, болезнь переходного возраста. Теперь я предпочитаю держаться подальше от любых дверей, за которыми таится неизвестность…

– О чем задумался, Санчо? – прервал Габриэль цепочку моих бесполезных размышлений и заодно монолог о себе, любимом. – Неужто решил отравить меня, скотина?

Он, как обычно, вовремя напомнил мне о том, что в жизни все повторяется и лишь фигуры иногда меняются местами. Теперь я сам был варваром и игрушкой в руках извращенца. Меня будто окатили струёй ледяной воды, и даже расхотелось идти в сортир.

– Ещё нет. – Я позволил себе отшутиться. – По крайней мере пока не отъемся и не получу свою ослицу.

– Получишь, получишь, – заверил хозяин. – И кое-что сверх того, если до завтрашнего вечера найдёшь Риту.

Очередной кусок застрял у меня в горле. Габриэль наслаждался сигарой, но ни на секунду не упускал из виду главное. Я-то знал, о ком идёт речь.

О бывшей подружке Шёпота.

Прежде чем мы покинули ресторан, я все-таки сбегал в сортир, поразивший меня тонким благоуханием и обилием живых цветов, высаженных на террасках. И тут же журчал элегантный фонтан, настраивая на нужный лад. Я и забыл, что цветы лучше всего растут среди дерьма и на могилах…