Альбер Робида - Двадцатый век. Электрическая жизнь

Тем временем Эстелла Лакомб, оставшись одна на Лаутербрунненской станции, не замедлила покинуть свои тетрадки. Подбежав к окну, она тревожно вглядывалась в даль. Ведь во время урагана могло случиться какое нибудь несчастье с её мамашей, уехавшей в Париж, или с отцом, осматривавшим по долгу службы горные маяки! Правда, что теперь в горах все стихло, и установилась прекраснейшая погода. Воздушное казино, спустившееся при первом же сигнале опасности на Лаутербрунненскую станцию, тихонько подымалось опять в верхние слои атмосферы, чтобы доставить своим посетителям зрелище захождения солнца за снеговые вершины Оберланда.

Эстелле недолго пришлось беспокоиться. Вдали не замедлил показаться летевший из Интерлакена воздушный кабриолет. Молодая девушка узнала с помощью бинокля свою мать, которая выглядывала сквозь раскрытые дверцы экипажа и очевидно торопила механика. В это самое мгновенье звонок телефоноскопа заставил девушку обернуться. Она вскрикнула от радости, увидев на телепластинке изображение отца.

В гостях по телефоноскопу

Инспектор Лакомб, находившийся на одном из своих маяков, спросил с обычной поспешностью занятого человека:

– Ну что, дочурка, все ли у вас тут благополучно? Надеюсь, это проклятое торнадо ничего не переломало?… Ну и прекрасно! Посылаю тебе воздушный поцелуй! Признаться, я порядком беспокоился… Где же твоя мать?

– Мамаша сейчас приедет. Она только что вернулась из Парижа.

– Этого только недоставало! Надо ведь ей было ехать в Париж во время такого урагана! Если б я знал, что она в дороге, я бы стал еще сильнее тревожиться.

– Да вот и она сама…

– Мне теперь некогда; выбрани ее за меня! Я пережидал смерч на маяке 189 в Беллинцоне и буду домой лишь к девяти часам вечера. He ждите меня к обеду…

– Дзинн!.. – и г-н Лакомб мгновенно исчез с пластинки телефоноскопа. В то самое мгновенье его супруга, только что успевшая сойти на балкон, поспешно расплачивалась с механиком воздушного кабриолета. Дверь, выходившая на балкон, отворилась, и почтенная дама, обремененная покупками, тяжело опустилась в кресло.

Благодаря телефоноскопу можно купить что угодно, не выходя из дому.

– Ах, милочка, сколько страху я натерпелась! Представь себе, что я была свидетельницей нескольких катастроф… – объяснила она.

– Папаша только что говорил со мной, – отвечала Эстелла, целуясь с матерью. – Он на 189 в Беллинцоне и благополучно переждал бурю. Ну, а ты, как себя чувствуешь?

Прогулка в кабриолете

– Ах, милочка, я просто умираю! Ну да уж, признаться, и буря была! Такого жестокого торнадо давненько у нас не случалось. Подробности ты узнаешь сегодня вечером из телефонной газеты. Ужас да и только! Представь себе, что, хорошенько обдумав, я всё-таки решила купить розовую шляпку… И вообрази, что торнадо разразилось как раз, когда я была в Ново-Вавилонском магазине! Мне пришлось остаться там целых три часа, так как я положительно обезумела от страха. Это не помешало мне, впрочем, воспользоваться случаем и осмотреть все новинки в отделе шелковых материй по четырнадцати с половиною франков аршин… Как-раз перед магазином упало несколько обломков воздушных кораблей, да и вообще в Париже была масса несчастных случаев!.. В отделении кружев для воротников и рукавчиков я нашла прелестные вещицы и сравнительно недорого… Да, милое дитя! Я собственными глазами видела с платформы Вавилонского магазина, среди молний проносившегося электрического смерча, столкновение двух воздушных кораблей… Страшно даже и вспомнить!.. He забыла ли я, однако, какой-нибудь из моих покупок?.. Нет, слава Богу, все на лицо!.. И ведь как я беспокоилась все время, милочка. Когда разрешено было выходить, я бросилась в залу телефоноскопов, чтоб повидаться с тобой и предостеречь тебя на всякий случай, но все аппараты словно обезумели… И чего только смотрит правительство! Просто на-просто и смех, и горе! И это еще называют наукой! Представь себе, что я хочу установить сообщение с тобою. Дзиннь… и передо мной открывается казарменная зала с майором, читающим своей роте лекцию об устройстве непрерывно действующей картечницы… Я теперь знаю это устройство, как свои пять пальцев. И сколько ругательств пришлось мне выслушать, милочка!.. Самых страшнейших ругательств… Видишь ли, один из солдат оказался глуп как пробка, или «как сто чертей», выражаясь словами майора. Представь себе, он не в состоянии был понять даже такого простого механизма!.. Подумай только! Во всех двадцати четырех вавилонских телефоноскопах можно было наслаждаться единственно лишь сценами в подобном-же вкусе! Всюду установились сообщения, которые ни за что нельзя было прервать… Нечего сказать, хороша наша администрация!..

– Да, маменька, мне тоже известно, что во время исправления повреждений на центральной станции пришлось установить между каждыми двумя аппаратами случайные сообщения.

– Надеюсь, дитя мое, что по крайней мере тебе не сделали при этом особенно неприятного сюрприза…

– Нет, мамаша, совсем напротив! т. е. я хотела сказать, – пояснила слегка покраснев Эстелла, – что у нас здесь было установлено сообщение с одним очень приличным молодым человеком…

Г-жа Лакомб взволновалась до такой степени, что даже привскочила в кресле.

Г-жа Лакомб возвращается домой с покупками

– С молодым человеком! Объяснись пожалуйста, милочка! Ты меня совсем перепугала!.. Боже мой, что это за администрация! Просто курам на смех, да и только! Она становится положительно неприличной со своими промахами и несчастными случайностями. По всему видно, что барышни на главной станции телефоноскопов все сплошь и рядом пустоголовые вертушки! Они только и знают, что молоть всякий вздор, сплетничать, да смеяться над абонентами, подшучивая над секретами, которые удается выудить… Тебя, значит, соединили с молодым человеком? Хорошо!.. Я буду жаловаться!..

– Погоди, мамаша, не горячись!.. Этот молодой человек сын Филоксена Лорриса.

– Сын Филоксеяа Лорриса? – вскричала г-жа Лакомб. – Надеюсь, по крайней мере, что ты от него не убежала!.. Ты ведь поговорила с ним?

– Да, маменька…

– Разумеется было бы лучше, если б нас соединили с самим великим Филоксеном Лоррисом. Боюсь только, что ты растерялась словно дурочка, и повесила нос, как делаешь всегда на экзаменах…