Альбер Робида - Двадцатый век. Электрическая жизнь

Лекция по телефоноскопу

Эстелла уже с двенадцатилетнего возраста начала проходить курс Цюрихского политехнического института. Благодаря телефоноскопу, она слушала там лекции, не выходя из дому. Такой способ приобретения знаний является особенно драгоценным для семьи, живущей вдалеке от больших центров, уже потому, что избавляет от необходимости помещать детей в закрытые заведения. Эстелла очень успешно училась по телефоноскопу, не выходя из своей комнаты швейцарского домика, в котором жили её родители. Несколько позднее она, с помощью все того же телефоноскопа, прошла курс центральной Парижской электрической школы и, сверх того, брала фонографические приватные уроки у нескольких знаменитых профессоров.

К несчастью для Эстеллы, ей нельзя было экзаменоваться по телефоноскопу. Этому препятствовали старинные, все еще остававшиеся в силе, экзаменационные уставы, а между тем застенчивость, отчасти унаследованная быть может от отца, заставляла молодую девушку совершенно теряться в присутствии профессоров на публичных испытаниях и мешала ей приобретать дипломы, соответствовавшие действительным её знаниям.

Надо поскорее надеть поляризующие туфли

Душевные муки кандидатки на инженера. – Лекции по телефонографу – Страстная посетительница модного магазина под фирмой «Новый Вавилон». – Испуганная служанка лавирует между электрическими приборами. – Телефонная газета.

Приближается громадный воздушный корабль

Эстелла почти совершенно уже успокоилась, а потому Жорж Лоррис мог бы без всяких угрызений совести с нею проститься. Вместо этого он, однако, не пытаясь отдавать себе отчета в причинах, побуждавших его остаться, продолжал беседовать с девушкой. Разговор шел, впрочем, все о материях важных. Они беседовали о могуществе прикладных знаний, об электричестве, – новых основах нравственности, – народном образовании и научной политике. Молодая девушка, узнав, что случай свел ее с сыном великого Филоксена, тотчас же наивно вошла по отношению к Жоржу в роль ученицы, что заставило его совершенно искренно расхохотаться.

– Я действительно сын знаменитого Филоксена, как вам угодно называть моего папашу, но гожусь сам скорее в ученики, чем в учителя. Вы от меня не скрыли ваших неудач на экзаменах. Это дает мне смелость сообщить вам, что не далее как сегодня, в ту самую минуту, когда разразилось торнадо, папаша производил мне жесточайшую головомойку, упрекая в недостаточном знакомстве с точными науками. Должен признаться, что эти упреки были заслуженными, – вполне заслуженными!..

– Помилуйте, я с этим ни за что не соглашусь! Я очень хорошо понимаю, что знание, кажущееся для великого Филоксена Лорриса недостаточным, должно являться для меня настоящей бездной премудрости… Ах, если б мне только выдержать экзамен на первый инженерный чин!

– Вы, наверное, вздохнули бы тогда с облегченным сердцем и забросили все свои книжки! – заметил со смехом Жорж.

Эстелла молча улыбнулась и многозначительно отодвинула от себя груду книг и тетрадей, покрывавших её письменный стол.

– Если это вам может на что нибудь пригодиться, то я пришлю вам, сударыня, кое-какие тетрадки и фонограммы нескольких лекций, читанных моим отцом инженерам его лаборатории.

– Вы меня чрезвычайно обяжете. Обещаю вам, что постараюсь их понять и усвоить себе. За прилежанием у меня дело не станет…

Внезапно раздался звонок и телепластинка померкла. Образ молодой девушки исчез, и Жорж остался один в комнате. Повреждения, причиненные электрической бурей на центральной станции телефоноскопов, были уже исправлены, – аппараты могли действовать нормальным образом и случайные временные сообщения были всюду прекращены.

Взглянув на часы, Жорж убедился, что в разговоре с Эстеллой время текло для него очень быстро. Пора была уже явиться в лабораторию. Поэтому он нажал соответственную кнопку и дверь комнаты тотчас-же растворилась сама собою. Усевшись в кресла остановившейся у дверей подъемной платформы, молодой человек оказался спустя четверть минуты на верхней пристани – в роскошном высоком крытом павильоне, устроенном над парадным входом в дом Филоксена Лорриса.

Дворницкая, которая теперь, при употреблении воздушных экипажей, устраивается всегда близ верхнего подъезда на террасе, служащей пристанью, совершенно отсутствовала у Филоксена. Её, да и самого дворника заменяла особая планшетка, которая, благодаря системе электрических кнопок, выполняла все, что только можно было разумным образом от неё требовать.

Жоржу Лоррису подали кабриолет

Воздушный кабриолет, сам выдвинувшийся по железному рельсу из сарая, поджидал уже Жоржа на пристани. Прежде, чем сесть в него, молодой человек окинул взглядом громаду Парижа, раскинувшегося в долине Сены на необозримое протяжение до самого Фонтенебло, к которому примыкало южное предместье столицы. Прекратившееся во время электрической бури оживленное движение по воздуху успело уже возобновиться. По небу реяли во всех направлениях воздушные экипажи; аэродилижансы тянулись друг за другом длинною вереницей, стараясь наверстать потерянное время. Быстроходные – так называемые – воздушные стрелы, поддерживавшие почтовое сообщение с провинциальными и заграничными городами, мчались с головокружительной быстротою. Целые рои воздушных карет и кабриолетов теснились около станций электропневматических труб, откуда задержанные смерчем поезда отправлялись почти безостановочно друг за другом. С запада величественно приближался, выделяясь в туманной дали, колоссальный воздушный корабль южно-американского почтово-пассажирского сообщения. Если б он случайно не задержался в дороге, то был бы непременно захвачен смерчем, и летопись крупных катастроф обогатилась бы тогда новою главою.

– Надо приняться за работу, – сказал, наконец, Жорж, освобождая от зацепления с рельсом воздушный свой кабриолет, и направляя eго к одной из лабораторий Филоксена Лорриса, устроенной, вместе с целым рядом заводов и фабрик для практических опытов, в Гонесской равнине, где все они в общей сложности занимали площадь в сорок гектаров.