Андриан Ладан - Энэр

Поверженных утащили, и по матерному приказу помещение освободилось ото всех.

Дверь кабинета закрылась, и Кузя остался один. Он осмотрел себя: одежда нигде не намокла, и даже кроссовки, выйдя из лужи, не оставляли мокрых следов.

«Вот это да-а!» – удивился Кузя.

Узник оглядел кабинет: в нём были стол, пара стульев и сейф; камер наблюдения не было видно; решётка снизу объединялась приваренным уголком, крепившимся к полу анкерами; сверху клетка также ограничивалась решёткой, прикреплённой к стене несколькими пластинами с анкерами.

Кузя сразу определил слабые места и, забравшись по решётке вверх и упёршись ногой в стену, мягко попытался оторвать решётку от неё – пластины слегка отошли. Было очевидно, что их можно выдернуть вместе с анкерами, и этого было достаточно. Кузя спустился удовлетворённый, но возникла новая идея: решётка состояла из частых вертикальных прутов и лишь трёх горизонтальных, и в этом была их слабость. Приложил усилие, и пара прутов изогнулась в разные стороны. Новое усилие – и пруты приняли прежнее положение.

«Сотня упражнений, и они сломаются», – заключил Кузя.

Затем он осмотрел замок и усомнился, что он крепче того дерева, которое сломалось от удара.

Дверь кабинета открылась, и вошёл сержант. Усевшись за стол, он достал бумагу и ручку и грозно огласил: «Фамилия?»

– Сначала позови начальника, чтобы вымыл здесь пол! – ультимативно потребовал Кузя.

– Фамилия?!! – ещё более грозно выдал сержант.

Кузя, не унижаясь повторениями, выбрал сухое место и, сев на пол, снова закрыл глаза.

Сержант ещё повыкрикивал: «Дата рождения?»; «Судимость?»; «Приводы?» А потом бросил ручку и упёрся взглядом в пол.

Прошло немалое время – сержанта сменил лейтенант и стал задавать те же вопросы. Кузя повторил требование. Лейтенант тоже остался немым наблюдателем – стола.

Так караул менялся до утра.

Утром пришла старушка и стала сквозь решётку мыть пол шваброй, коря обезьян на все лады, напомнив ту, что убирала в больнице.

Когда старушка удалилась, пришёл начальник.

– Так что ты хотел?! – прожевал он надменно.

– Сначала извинитесь и накажите тех, кто это сделал! – потребовал Кузя.

Начальник презрительно хмыкнул и, ответив: «Посмотрим», вышел. Из коридора донеслось его распоряжение:

– В сортир не мотать! Пусть с – т и с – т в штаны!

Спустя время в кабинет пришла пара монтажников и, немало провозившись, установила камеру видеонаблюдения. Прошло ещё некоторое время, и пара человек – явно «синих» – принесла пруты арматуры. После них пришёл сварщик с аппаратом и инструментом и принялся отмерять и нарезать арматуру.

– За что они тебя? – прошептал он, хотя карауливший сержант не мог не слышать.

– Они знают, – ответил Кузя неопределённо.

Сварщик выразил мимикой сочувствие и попросил не смотреть на сварку. Кузя закрыл глаза.

Включился аппарат, зашипела дуга… Кузя наугад назвал марку электродов, предположив по звуку.

– Они-и, – подтвердил сварщик.

– Что, подсушить не мог?

– Как дали, тем и с-у! – последовал ответ.

Работа продолжалась. Горизонтальные пруты становились чаще, не особо соблюдая горизонтальность.

В короткую паузу Кузя на миг открыл глаза, чтобы посмотреть, что делается, и тут же «словил зайчика» – должен был словить. Только вместо яркой вспышки увидел скромную дугу без ореола вокруг – Кузя машинально закрыл глаза, но, удивившись, открыл снова, а затем подошёл ближе: дуга оставалась такой же задавленной, как в «хамелеоне».

– Дай-ка мне, брат! – попросил Кузя со вспыхнувшим нетерпением и взялся за держак.

– Э… э!!! – вскочил сержант.

Но Кузя, пригрозив ему держаком, потребовал: «На место!» Сержант послушно попятился и сел.

Кузя, без маски, принялся варить, «накручивая», как положено, а сварщик смотрел, оставаясь в маске.

– Это навечно! – согласился сварщик, принимая держак обратно. – Только так все электроды изведёшь! Им ничего украсть не оставишь!

– Пусть! – согласился и Кузя.

За арматурой последовал второй замок: более мощный.

– Удачи, браток! – с ещё большим сочувствием пожелал сварщик, прощаясь.

После его ухода Кузя оценил качество работы – железа прибавилось много, а «надёжность» осталась прежней: «Умело н – — л!»

Снова прошло немалое время, и снова пришли монтажники с камерой: видеокамера, установленная утром, «сгорела» от сварки: видимо, некому было думать о последовательности работ.

Как в унисон этому выводу донеслись насмешки и ржание из коридора: «Сержант, б – -ь, закоцал у пацана мопед и закандехал в отдел, а как переключать передачи, ни х – не рубит!!! Ха! Ха! Ха!.. Запорол движок, тупорылый, и полгорода таранил пешкодралом!!! Ха! Ха! Ха!..»

«Некому было думать или нечем!» – поправил свой вывод Кузя.

В коридоре, очевидно, курили, обсуждая новости. Обсуждение изобиловало матом и уголовным сленгом. Из очередного рассказа Кузя почерпнул следующее.

Трое алкоголиков «раздавили пузырь» в квартире одного из них. Один из гостей сразу заснул «готовый», а хозяину с другим гостем показалось мало, и они, закрыв приятеля отсыпаться, пошли «догоняться». Оставшийся отдыхать вскоре проснулся и, не обнаружив приятелей, смекнул, что остался без «догона». Входная дверь открывалась только ключом, и пьяный, решив, что ему море по колено, спрыгнул с балкона второго этажа, но асфальт не море – пациента с переломом ноги доставили в больницу, где он честно всё рассказал. «Догнавшихся» приятелей полиция ждала уже с наручниками, и по всему выходило, что им «пришит» долгий срок по бандитской статье «лишение человека свободы», а полицейским светят награды за обезвреживание бандитской группировки.

Рассказ сопровождался тем же издевательским ржанием подонков, абсолютно безразличных к судьбе ни в чём не повинных людей. И это гневило Кузю.

Он не испытывал ни холода, ни голода, ни других потребностей, но в этом была его исключительность, обеспечиваемая невидимым скафандром, однако отсутствие со стороны полицейских человеческого понимания в данном вопросе по отношению к запертому в клетке также возмущало и гневило. Только ради проверки Кузя попросил еды у дежурившего офицера, и тот сразу вышел. Вскоре пришёл довольный подполковник, который накануне указал мочить, и с издёвкой проблеял: «Чё, жрать захотел?!» Его сопровождали два майора, которые сразу стали насмехаться, косясь на Кузю.

– Вы принесёте мне поесть? – укорил Кузя, стараясь выглядеть спокойным.

– Г – -а будешь? – съязвил майор. – У нас оно есть для тебя! Мы все из внутренних органов!

Издевательство продолжалось. Кузя понимал, что сам спровоцировал его, но едва сдерживался, чтобы не взорваться.