Анатолий Агарков - Пчелы острова Флибустьеров

Но зато какой подъем! какое возбуждение! – просто море разливанное адреналина. Полтора года спокойной жизни пенсионера – достаточно большой срок, чтобы успеть забыть это сладостное ощущение.

И такая мысль…. Они меня не посмеют убить – ведь я их Создатель. А вот мне стоит попробовать для начала – может, понравится и буду лепить их и стрелять по нескольку штук в день, как мальчишки воробьев из рогатки.

В каждом человеке сидит ангел и бес; я своего рогатого редко выпускал на Белый Свет – мне даже кажется, никогда. Стоит попробовать хоть раз – убить и ни о чем не жалеть: под предлогом, что очищаем Землю от зла. Положительная или отрицательная энергия: какая разница? – это все тот же адреналин.

Все! Решился! Убью! Пусть восторжествует сила!

Лодка ткнулась в борт корабля – конец пути и бравурным мыслям.

На палубе меня встретил незнакомец в красной бандане – в жилетке на голый торс и матросских штанах с босыми ногами. Сброд!

– Здравствуйте, господин губернатор! Я рад приветствовать вас от лица всей команды на борту нашего корабля. Как ваше здоровье драгоценное? Не болит ли животик?

Команда дружно заржала.

Встреча, прямо скажем, не из учтивых.

– Может, прекратим этот цирк?

– Почему? Вы не рады, господин губернатор, нашему визиту в вашу лагуну? Или вашему визиту к нам на борт?

– Я не хочу, чтобы передо мной кривлялся какой-то клоун в маскарадном наряде. Если вы, сударь, представляете сейчас команду, то будьте добры привести себя в надлежащий вид и представлять экипаж судна надлежащим образом.

Вожак в красной бандане заржал, и команда дружно поддержала его.

– Спасибо, что напомнили о надлежащем виде. И поскольку в гостях у нас вы – будьте добры привести себя в надлежащий вид.

– Не понимаю.

– Сейчас поймете.

По его знаку два молодца схватили меня за руки, а вожак разорвал мою рубашку от горла к поясу брюк. И рукава порвал. А какой-то упырь плеснул мне в лицо из бокала… боюсь, что это было не вино. Желтые капли расплылись по белой рубашке. Глаза стало резать. Я заморгал.

Когда проморгался, взглянул на атамана – странная улыбка блуждала по его лицу. Часто бывает очень сложно проникнуть в тайный смысл чужих мыслей.

– Простите, что не предложил вам кружку эля. Его нет, нет и рома, и вина никакого – все подчистую выжрали эти олухи, которых вы подбили на бунт. Может, у вас найдется, а, губернатор? Пойдем к вам с ответным визитом?

Я смотрел на этот сброд и ругал себя последними словами. Надеялся сделать людей свободными, а получил распоясавшихся скотов. Какое глубокое разочарование.

Атаман подступал ко мне с кинжалом в руке.

– Можно, конечно, вас килевать по обычаю джентльменов удачи. Можно кишки выпустить наружу, и тогда вы заговорите. Вопрос один и очень простой – где находится ваша резиденция? Что вы прячете там от нас – золото? выпивку? женщин?

– Джейк, да мы знаем, где пещера его. Чуток бы пошарили и нашли вход – пойдем попробуем. Не бери греха на души.

– Одним больше, одним меньше, – атаман потыкал мне мышцы ножом.

– Джейк!

– Хрен с тобой – живи, но пока. Киньте его в форпик – пусть потешится напоследок.

Атаман был явным садистом, но команда уже грузилась в шлюпки, и ему стало не до меня. Меня швырнули в форпик – помещение на баке для запасных якорей и канатов, задраили люк. Только утихли топот ног, стук о борт и скрип уключин, как раздался тихий стон в темноте.

– Кто здесь?

– Я Мадлен, жена капитана.

– У вас все в порядке?

– Они изнасиловали меня всей командой и бросили умирать.

Снова стон полный страха и боли.

– Я могу вам помочь?

– Кажется, да. У меня начались роды.

О, господи! Я потыкался во все углы и в пустом канатном ящике обнаружил женскую руку, а вместе с ней женщину, нуждавшуюся в срочной помощи. Она была миниатюрна и беременна.

– Вы знаете, что надо делать? Чем я смогу вам помочь?

Мадлен ничего не сказала, но застонала от новой схватки.

Скоты! Как они посмели тронуть женщину, когда она собирается произвести на свет нового человека? Как я буду принимать у нее роды в этой грязи и тесноте?

Женщина закричала.

– Вы держитесь молодцом, – сказал я, чтобы что-то сказать. – Дышите глубоко и не обращайте внимания на боль: она скоро пройдет. Просто дышите глубже и все.

Помещение форпика было настолько низким и тесным, что я мог передвигаться лишь ползком.

– Дышите глубоко, дышите ртом, не стискивайте зубы, – уговаривал я женщину, гладя ее по лицу.

Как раз в этот момент Мадлен открыла рот и издала низкий протяжный крик от приступа сильной боли.

– Может, вам выбраться из ящика: в нем я вам ничем помочь не смогу, – сказал, совсем не зная, чем смогу ей помочь вне ящика. Вы не молчите – кричите или говорите, так вам будет легче.

Мадлен не ответила.

– Я попробую выбить люк. Если удастся, выберемся на палубу. Или кто из команды на борту остался – услышат, прибегут, помогут.

– Мне все равно, – отозвалась Мадлен.

Я лег на спину, подтянул согнутые ноги к груди и ударил подошвами сапог в крышку форпика.

– Мне кажется, она подскочила в запоре – есть шанс ее выбить. Вы слышите меня? Мадлен!

– Что? – слабый голос из темноты.

– Взгляните-ка сюда – щель стала больше. Еще пару хороших толчков, и мы на свободе.

Я сделал их – эти два удара, но люк оставался на месте.

– Мадлен, не молчите, пожалуйста….

Да что это такое? – подумал, сердясь. – Лучше бы она истошно вопила.

– Мадлен – не будьте самоубийцей.

– Я засыпаю – так хорошо….

– Вы отключаетесь, а это опасно в таком положении.

Да твою же мать! – я саданул по крышке с такой силой и ненавистью на обстоятельства, что ноги чуть не вылетели из суставов вместе с крышкой, загремевшей по палубе.

– Все, Мадлен, вылазьте из ящика – путь к свободе открыт. Как вы себя чувствуете? Мадлен! Мадлен!!

– Хорошо.

– Почему не кричите? Схватки кончились?

– Нет, но не больно.

– Тогда вот что… Можете подняться из своего ящика? Я не смогу вас поднять – мне там не распрямиться. Мадлен?

Она опять замолчала. Я, с самого начала ее странного поведения почувствовавший себя неуверенно, окончательно утратил почву под ногами.

– Ящик же ваш не прибит… Я подтащу его к люку и подниму вас на руки.

– Правда поднимите?

– Такую куклу как вы? – одной рукой. – Я уперся в борт ногами, пихая плечом ящик с Мадлен к люку форпика. Надо как-то разговорить женщину – она теряет сознание. Но говорить, напрягаясь во весь рост, было ни с руки.

Длина моя кончилась – ящик еще не под люком. Я попытался тащить ее за руку.

– Может, попробуете выбраться?

Она немножечко подняла свою голову и прошептала мне в лицо будто на последнем издыхании: