Марат Гайнуллин - Странствия Рашида. Тайна Фирюзы

Потом игра и вовсе усложнилась. Количество врагов увеличивалось в геометрической прогрессии, и Рашиду ничего не оставалось, как менять маршрут движения, постоянно поворачивая то вправо, то влево. Наконец, силы стали постепенно сдавать. Сначала пропал наплыв ног, когда, плавая в море, ты всё правильно синхронно делаешь, а получался только фонтан брызг от бесполезного битья ногами по воде. Эффективно продолжали работать только руки, но надолго их не хватало. В те моменты, когда, не долетев до крыши соседнего дома, Рашид, обессиленный, падал на землю и десятки людей готовы были забить камнями и палками, он слышал ласковый голос Муслимы: «Сыночек вставай. Пора в школу». А когда Рашид, находясь под впечатлением от пережитого во сне, рассказывал обо всём маме, она каждый раз повторяла одно и то же: «Я столько раз тебя просила не убивать птичек из рогатки. Это их загубленные души приходят к тебе во сне».

Тестирования детских ночных сновидений с полётами, выявило феноменальную способность Рашида легко вживаться в сон, с реальными ощущениями радости свободного полёта, когда чувствуешь отсутствие гравитации, и тревожными чувствами, переживаниями и осязанием реальной опасности и ужаса от погони людей с дубинками, когда силы постепенно покидали и казалось, что вот-вот упадёшь на землю и будешь забит дубинками.

И ещё была выявлена интересная закономерность: для Рашида, казалось, что сны длятся минут десять, а на самом деле, как подтверждали датчики, они длились около часа.

Протестировали ещё один сон из детства, когда одиннадцатилетнему Рашиду делали операцию по удалению камня из почки и, находясь под наркозом, он тоже летал в необычном пространстве.

Перед началом эксперимента Юрий Михайлович попросил подробно рассказать об этом случае.

Рашид стал рассказывать о том, что с шести лет часто жаловался на боли в животе, однако общие анализы не фиксировали отклонения от нормы. И только когда ему исполнилось одиннадцать, после очередного приступа врачи, сделав снимок позвоночника, думая, что это вызвано защемлением нерва, обнаружили в правой почке камень размером с грецкий орех. Тётя Муслима, получив направление в Ашхабад, так как местные хирурги не делали подобные операции у детей, отвезла Рашида в Республиканскую больницу, которую в народе называли «Красный крест». На пятый день, сделав необходимые анализы, назначили операцию на десять часов утра. В назначенное время за Рашидом пришла медсестра и повела в предоперационную комнату, чтобы раздеть догола. Прикрытого только простынкой Рашида ввели в операционный зал и ремнями стали привязывать руки и ноги к операционному столу. Кроме хирурга-профессора и медперсонала в зале находились студенты, среди которых был и Ашир, операция которому была назначена сразу после Рашида. Профессор стал рассказывать об особенности предстоящей операции. А тем временем женщина анестезиолог приставила к лицу Рашида маску и попросила, чтобы дышал. Запах эфира был настолько омерзительным, что Рашид после первого вздоха перестал дышать, как он это делал при нырянии и мог находиться под водой до двух минут. Врач, поняв манёвр мальчика, пошёл на хитрость и предложил закрыть глаза и сосчитать до сорока. Рашид стал считать на выдохе, и через несколько секунд, почувствовав, что запах эфира пропал, стал вдыхать украдкой. Досчитав до двадцати восьми, Рашид почувствовал, что язык, как бы стал деревенеть, и стало трудно произносить цифры. Ему так хотелось досчитать до 40, что он стал «перепрыгивать» через цифры. На цифре «38» Рашид вдруг услышал звуки морзянки. Открыв глаза, он увидел радиоантенну, которая посылала ему кольца радиоволн, в центре которых было написано «SOS». Не совсем понимая, откуда в операционной появилась радиостанция, он стал оглядываться вокруг и обнаружил, что находится уже в другом месте. Повернув голову в ту сторону, где только что была радиовышка, Рашид увидел уже холм, на котором стоял маяк такой же, как в посёлке «1-го мая» на полуострове Челекен. Маяк посылал ему волны световых колец, от которых было тепло и светло вокруг. Однако, обернувшись назад, Рашид увидел за спиной непроглядную темень, от которой веяло холодом и опасностью. Не зная, что делать, но понимая, что идёт операция, Рашид продолжал стоять на месте, греясь под наплывающими волнами световыми кольцами.

Потом что-то пошло не так: кольца-обручи вдруг изменили окраску и засветились холодным голубым светом, похожим на свет молнии, а затем повернули вспять, в сторону маяка. Рашид почувствовал, что полетел. Приглядевшись, понял, что находится в центре светящегося обруча, диаметром около трёх метров и летит вместе с ним. Впереди него, метров в пятнадцати, светился такой же обруч, а за ним ещё и ещё обручи, образуя своеобразный туннель, в конце которого, как бы суживаясь и сливаясь, упирались в маяк. Рашид забеспокоился, понимая, что может вместе с обручем врезаться в приближающийся маяк. Но попытки изменить положение тела и каким-то образом освободить руки и ноги не увенчались успехом. Охваченный ужасом, Рашид стал кричать и звать на помощь, чтобы врачи его услышали, продолжая попытку освободить руки и ноги.

В тот момент, когда казалось, что обруч вместе с ним врежется в прожектор маяка, Рашид очнулся, поняв, что уже в палате. Рядом находилась медсестра с нашатырём, двое мужчин с соседних коек и Ашир. Тело будто налилось свинцом, – трудно было пошевелить головой, рукой или ногой. Рашида очень удивили слова, произнесённые Аширом: «Ну, ты разбушевался, разве можно так дёргаться после операции? Хорошо, что начал кричать и подоспевшие мужчины с трудом тебя удерживали, иначе швы могли разойтись!». Рашид в свою очередь спросил у Ашира, почему он стоит здесь, – разве ему не сделали операцию. Тот в ответ распахнул халат, показав тугую повязку вокруг пояса, и произнёс: «Я, как будущий врач, делал без наркоза, всё чувствовал и наблюдал за операцией через зеркало».

Рашид же отошёл от наркоза через пять часов и ещё больше недели восстанавливал силы.

Тестирование этого сна, в котором Рашид, как ему казалось, пробыл менее часа, а на самом деле находился около пяти, не позволяло точно определить переводной коэффициент по времени между сном и действительностью.

Протестированные детские сны были сравнительно короткими, переживания недолгими. Было очевидным, что эти сны не подходили для странствий по параллельным мирам, находящимся рядом с границей миров возмездия, а значит, не позволяли перевести в сон летаргический.

Перебирая в памяти свое прошлое, Рашид вспомнил историю погони за раненым мартыном и рассказал об этом событии также подробно, как когда-то рассказывал Бибигуль на пляже Южной косы Челекена. Но, к сожалению, Рашид, проспав несколько часов, совсем не помнил содержание того сна, так как проснувшись, сразу подумал, что насекомые-роботы, это какая-та чушь. Все понимали, что сон, который человек не запомнил сразу после пробуждения, невозможно вспомнить спустя двадцать лет. Даже если бы Рашид был достаточно гипнабельным, никакой гипноз здесь не смог бы помочь. Оставалась надежда только на то, что, находясь в «саркофаге», Рашид сможет ещё раз сильно пережить эмоциональные стрессовые ощущения той ситуации, соизмеримые с минутами риска для жизни, когда осознаешь, что смерть неизбежна.