Марк Москвитин - С мечтой не прощаются

Он любовался девушкой. Прошептал:

– Сейчас таких нет…

Открыл журнал, полистал – и увидел в заголовке Эрга Ноора и Кэй Бэра, мощным резаком вскрывающих корпус чужого звездолёта. В скафандрах высшей защиты они походили на закованных в доспехи средневековых рыцарей. Рядом звездолёт шёл по околопланетной орбите. А справа изящная и стремительная танцовщица летела в прыжке… Он перевёл взгляд ниже, к тексту, и начал читать:

«Глава 1. Железная звезда.

В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казалась галереей портретов…»

Днём, на журнальной обложке, девушка из будущего молчала. А ночью пришла, взглянула колдовски, проговорила:

– Живи долго, Ярослав Нестеров! Мы встретимся.

В марте, перед весенними каникулами, из районного центра Белого Яра напрямую, по зимнику через Карбино, приехала «скорая помощь». На ней прибыла врачебная комиссия. Врачи принялись обследовать школьников.

И тут выяснилось, что Ярослав может рассмотреть без стёкол только верхнюю половину глазной таблицы. Ему выписали очки. Это напугало и расстроило его. Очки он до сих пор видел только у взрослых. Отец отдал рецепт почтовикам и попросил получить «окуляры» в районной аптеке.

Во время прогулок и игр Ярослав носил кожаный футляр с очками в кармане. Иногда надо было рассмотреть, что делается вдали. Мальчишки с любопытством заглядывали в стёкла.

– Уменьшают, – говорили они.

– Наводят на резкость, – отвечал он.

Кино гораздо приятнее смотрелось сквозь стёкла. Теперь уж Ярослав садился не в первый ряд, с малышами, а где хотел. Он даже рассмотрел в правом верхнем углу киноэкрана чёрное пятнышко. При желании можно было вообразить, что в кадре летит самолёт.

Космических фильмов долго не было. Но тянула к себе и авиация: «Звёзды на крыльях», «Нормандия-Неман», «Голубая стрела». Ярослав прочитал воспоминания о войне лётчиков-истребителей Некрасова и Кожевникова, роман Николая Чуковского «Балтийское небо».

Привезли фильм «Небо зовёт», фантастический, о полёте на Марс. Советские космонавты блистательно спасли попавших в беду американских. Потом отец принёс номер журнала «Советский экран» с цветным кадром из этого фильма. Кадр остался у Ярослава, вместе со статьёй.

В поселковой библиотеке он обнаружил «Туманность Андромеды», вышедшую отдельной книгой. В «Технике – молодёжи» были не все главы. С книжной обложки на него смотрела она же: знакомая, прекрасная и отважная водительница звёздных кораблей…

Фантастика не обходила таёжное Карелино. Книги приходили и в школьную, и в поселковую библиотеку. Почта служила маленьким книжным магазином. Книги продавались и в «Промтоварах». Мимо Ярослава не прошли «Тайна Пито-Као», «Аэлита», «Страна багровых туч», ляпуновское «Открытие мира», мартыновские «Каллисто» и «Звездоплаватели». В августе шестидесятого отец ездил в Белый Яр на учительскую конференцию и привез «Магелланово облако» Лема. В «Пионерской правде» Ярослав прочитал «Триаду» Колпакова и «Тайну Млечного Пути». Эту повесть написал сверстник Ярослава, магаданский школьник Толя Фоменко. Личность незаурядная, он и впоследствии, выросши, не затерялся в безвестности. Но это мы уже забегаем вперед…

Ярослав вдохновился примером Толи Фоменко и начал писать свою фантастическую повесть. Но… не хватило пороху. Общий замысел выглядел неплохо, обещал много приключений. Но когда Ярослав садился писать, события вдруг начинали идти не так и не туда, люди не слушались замысла. Повествование тонуло в глупых и неинтересных подробностях. И бравое начинание постепенно заглохло.

Солнечным апрельским утром шестьдесят первого отец и Ярослав отправились в лес. Надо было срочно вывезти с покоса последний стожок сена. Отец крестьянским чутьём уловил момент, после которого медлить уже не стоило. Была среда; он выписал в конторе лошадь, отпросился у начальства и снял с уроков Ярослава. Вывозить решили не на санях, а на телеге. Весна уже шла, пришвинская весна воды. Дорога в лесу представляла собой белое, бесконечное скользкое корыто, в низких местах залитое длинными лужами.

Ярослав с отцом были обуты в литые вездеходные сапоги. Лошадь – лишь в свои естественные «туфли». Но тянула хорошо, без капризов, и дорогу себе выбирала правильно. Через лужи спокойно шла вброд. Люди шли по бортам «корыта», поддерживая возок с двух сторон. Подъехав к дому, они обменялись впечатлениями. Оба были приятно удивлены, что ни разу не опрокинулись.

Отец стал разбирать прясло, чтобы проехать. И тут на крыльцо вылетела Лера с ликующим криком:

– Славка! Человек в космосе!

Газет не было. Почта не ходила уже неделю.

Зима была многоснежная. Весна шла медленно, с отступлениями. Глубокие снега под солнцем набухали водой. Вода заливала дороги. Жители таёжных посёлков становились островитянами. Продукты завозились заранее, по зимнику: крупы, масло, сахар, водка, мука для пекарни… Из берегов выходили реки во главе с самой Кетью; к всеобщему празднику половодья присоединялись бессчетные озера и бесконечные болота. На сотни километров разливалось великое весеннее море. Лишь к концу июня уходило оно, освобождая уже вовсю зеленеющие низовые березняки, осинники и ольшаники.

И только радио в эти месяцы связывало посёлок с остальным миром. Возле почты стоял ветряк с двухлопастным винтом; винт крутился то медленно, то быстро, как самолётный пропеллер, всегда поворачиваясь навстречу ветру. Радио не знало перебоев с энергией и было надёжным другом.

В тот апрельский день Ярославу ещё не раз удалось послушать торжественный голос Левитана. Разница с Москвой была четыре часа. Первый космонавт благополучно приземлился. Ярослав считал, что иначе и быть не могло. Всё уже предсказано…

Прошёл апрель, за ним – май. Кончился учебный год. Настало лето с комарами и паутами. Ярослав нетерпеливо ждал, когда схлынет половодье и из Белого Яра привезут почту. Увидеть наконец, каков из себя Юрий Гагарин. По радиопередачам знали: молодой, живой, жизнерадостный. Бывший лётчик-истребитель. Двое детей…

Хорошо отдохнувшая за весну тётя Настя несколько дней разносила громадную кучу газет, журналов, писем. Ярослав не был разочарован. Первый космонавт оказался очень симпатичен. Было много портретов: в форменной фуражке, без неё, в гермошлеме. Одну из фотографий Лера вырезала и спрятала. Младшая сестрёнка Танечка, перешедшая во второй класс, тоже знала, что этот красивый смеющийся дядька со звёздами на плечах слетал в космос, выше неба.

В последний карелинский год часто звучала по радио удивительная песенка, с простой и ясной мелодией. Задорный мальчишеский голос пел: