Александр Золотарев - Абсолютный узник

–

Что с ним?

–

По приборам все нормально, – ответил тот и начал осматривать Антона.

Петровский некоторое время наблюдал за его манипуляциями и ему становилось все хуже и хуже.

Он повернулся и пошел к пульту.

А на мониторе по-прежнему светились те самые цифры.

– Дай калькулятор. – сказал Петровский Борису и протянул руку. – Ты уверен, что правильно посчитал?

– Вроде правильно.

Петровский начал пересчитывать. Извлек блокнот, авторучку, Умножил 60 на 60, 3600 на 24, потом на 365, получил 31536000 и стал делить экранное число. Долго делил, и, в конце концов, убедился, что Борис прав. Пять миллиардов шестьсот девяносто три миллиона четыреста восемьдесят тысяч пятьсот три. С хвостиком.

Ну ладно! Пусть даже так! Пусть улетел он черт знает куда, но это заняло всего семнадцать минут! Это что? Нервная реакция? Или его сознание не вернулось? Так у всех же возвращалось! Или он увидел там что-то, что ввело его в такой ступор? Господи, вот бы привести его в чувство и узнать!

Петровский подавил внезапно возникшее острое желание подойти к машине времени, стащить Антона с кресла и самому повторить эксперимент. Нет. Не хватало только, чтобы и он впал в каталепсию!

Он повернулся, подошел к Антону и снова стал смотреть как врачи делают уколы, пытаясь привести его в чувство. Но, реакции не было.

Через пять минут Володя повернулся к Петровскому и сказал:

–

Ничего не понимаю! Никакой реакции на внешние раздражители. Очевидно, он в ступоре.

–

В коме?

–

Ну, это не совсем кома. Определенные реакции есть. Но вывести его я не могу.

–

А что могло послужить причиной?

–

Не знаю. Все что угодно. Может быть, переволновался. Очевидно, психика не выдержала, и он впал в такое состояние.

–

Он, что, слабонервный, особо чувствительный?

Врач развел руками.

– В любом случае, нужно будет его в больницу везти. Еще и психиатров подключить придется. Гипнотизера, может быть.

Через двадцать минут мрачный Петровский наблюдал из своего панорамного окна, как Антона увозила дежурившая у здания скорая, и настроение у него было – хуже некуда.

Как это могло произойти?!

Но, Петровский сам знал ответ на этот вопрос. Очень хотелось. Даже если такая технология не позволит заглядывать в параллельные миры, то ее потенциал невозможно переоценить. Будущее уже сегодня! Даже если нельзя самому пройтись по будущему пешком, главное, что можно было открыть окошко. Маленькое окошко. И это уже позволило бы построить новый мир. Например, можно было бы наладить поток информации из будущего в прошлое – помещать актуальную информацию в определенных местах и считывать ее людьми из прошлого, мнемониками, такими как Антон. Привело бы это к искажениям реальности? Может быть. А может быть появилась бы возможность использовать технологии будущего и заранее готовиться к катастрофическим событиям. Такая цивилизация могла бы развиваться в несколько раз быстрее! Еще не выйдя во время, они уже чувствовали себя Властелинами времени и хотели держать его в собственных руках! Палец на кнопке и не иначе! И он сам хотел этого не меньше, чем другие, а может быть и гораздо больше, чем другие. И вот, – естественная расплата за гордыню.

А впереди еще встреча с Мариной! Он сам ее не пустил на испытания, чтобы не переживала лишний раз и не нервировала Антона. И что теперь он может ей сказать?

Плохо дело!

Когда Петровский нажал белую кнопку, и началось ускорение матрицы, Антон немедленно поехал влево и назад. Со скоростью бегущего человека. Почти сразу, на краю поля зрения, он увидел себя сидящего под цилиндром, несколько фигур в белых халатах, затем, через несколько секунд, он пересек зал, прошел сквозь его стену, оказался в другом помещении, и очень быстро выскочил под открытое небо. Некоторое время он двигался над двориком лаборатории. Хотя вниз Антон смотреть не мог, было ясно, что земля под ним быстро поднимается. Еще несколько секунд – и вокруг стало темно. Он вошел в гору.

Жутковатое ощущение.

Так. Без паники. Петровский предупреждал, что такое может быть. Так что, если он продолжит движение, то через какое-то время из горы выскочит. Но какую модель это подтверждает? Хотя Петровский и говорил, что лаборатория находится на такой высоте именно для того, чтобы уменьшить влияние рельефа на наблюдателя, ни в одной из гипотез такого сценария не было. Да, собственно, какая разница. Его задача смотреть и запоминать. Но, в данный момент запоминать было нечего. Не исключено, что он, на все десять минут, так и останется внутри горы. Тогда у него есть всего несколько секунд воспоминаний. Но, наверное, физикам и этого хватит.

Антон попытался разобраться в своих ощущениях. Да, чувствительность полностью отсутствует, но голова соображает вроде бы неплохо. Да что там неплохо! Отлично соображает. Ясность кристальная.

Удивительно, что он не заметил перемещения во времени. Если он ускакал вперед на две недели, то в какой момент это произошло? Петровский сказал: «Старт». Это он слышал. Затем кто-то сказал: «Есть матрица», и его ощущения исчезли. Он увидел пейзаж, а через несколько секунд поехал. Очевидно, сознание не заметило самого путешествия во времени. А вот фиксации не получилось.

В этот момент Антон вышел из горы и по диагонали начал удаляться от склона. Его внимание полностью переключилось на созерцание камней и деревьев. Если было сказано: «Запоминать все!», значит нужно запоминать все. Но не успел он сосредоточиться, как снова вошел в гору.

Так, сколько ему еще остается? Может ли он правильно воспринимать течение времени? Прошло, кажется – минут пять. Значит, у него есть еще пять минут. Можно не торопиться. Хотя, куда торопиться? И как?

И опять он выскочил из горы.

На этот раз путешествие над горной долиной заняло больше времени. Потом он опять вошел в гору, но на этот раз не более, чем на полминуты. Когда он оказался на открытом пространстве, высота была уже значительно большей. Еще немного, какие-то три минуты, и его путешествие закончится. Надо смотреть и смотреть. Может быть, за две недели произошли какие-нибудь события, которые, как-нибудь, отразились в пейзаже? Жаль, что это не тот пейзаж, который он так хорошо запомнил. Там он заметил бы любую разницу.

По мере того, как высота увеличивалась, смотреть становилось все более неудобно. Горы отодвигались, и ближний план перемещался в нижнюю часть поля зрения. Но, через минуту показалась лента узенькой горной реки, и местность снова поползла вверх.

Кажется, опять вопрусь в гору! Но как, все-таки, неудобно ехать по диагонали! Уж лучше бы просто назад. Впрочем, кажется, время иссякает, и неудобства скоро закончатся.