Анатолий Мусатов - Аврелион

− Вот что, парни. Распорядок наших встреч будем согласовывать по свободным часам каждого из нас. Следующее собрание намечаю в баре у Хэда. На нем мы определим задачи и сектор района, в котором каждому предстоит действовать. И постарайтесь за это время не ввязываться ни в какую заварушку. Не стоит светиться. Теперь идите. Я еще могу здесь побыть. Не стоит упускать такую возможность, не так ли?

Марк усмехнулся. Хэд и Боди кивнули головами в знак понимания и встали:

− Реальных благ тебе, Трек. Все будет тип-топ!

Глядя в спины пробирающихся сквозь толпу ребят, Марк продолжал упорно думать: «Кто же вы такие, парни? Чьи шкуры на вас надеты? Что ж, попервоначалу поосторожничаем! Пустим их по пустому кругу. Посмотрим, что они сварят…».

Сколько длилось забвение, Пэр не знал. Но едва он смог увидеть что-либо, как почувствовал ясно ощущаемое изменение окружения. На него обрушился мощный поток структурной упорядоченности пространства. Он по-прежнему мог видеть ту обстановку, что и до его кратковременного отключения. И все же континуум, в котором он сейчас оказался, был разительно непохож на прежний. До этого Пэр мог пребывать только в мире чистого разума. В тот миг, когда он вновь обрел сознание, ему показалось, что мир внезапно стал на порядок больше. И первое, что стало ему доступно, это зрительное совмещения нескольких плоскостей. Он был погружен в глубины каких-то иных пространственных сущностей, совмещенных в единой ипостаси.

Все, на что он глядел, сливалось в многократных интерференционных отражениях. Поначалу невозможно было локализовать что-либо из перемежающейся массы цветовых контуров и пятен. Не торопясь, сосредотачивая взгляд на определенной точке помещения, он стал анализировать увиденное. Интерьер, оборудование и самую разнообразную обстановку Пэр воспринимал без удивления. Многие предметы, поначалу казавшиеся единой вещью, ему пришлось логически разделять на самостоятельные.

Пэр не понимал, как это происходит. Те знания, которые он получил в Репетитории, могли бы прояснить, что с ним происходит на самом деле. Физика и математические теории допускали существование иных измерений. Ради развития когнитивных способностей ему даже доводилось решать несколько задач по определению физических параметров таких миров. И увязывать их в единое целое с точки зрения восприятия интеллакта, живущего в трехмерном измерении. Но то были абстрактные умозрения. Тогда Пэр даже не задумывался о том, что такое возможно в его мире, жестко определенном рамками физических законов.

И вот сейчас Пэр смотрел на то, что уже хорошо знал. Он видел одновременно знакомые образы и обстановку будто сразу и изнутри. Почему-то сразу на ум пришла мысль о свершившемся наяву переселении в одно из тех воображаемых многомерных пространств.

Странное дело, его сознание не путало ни одно из пространственных видений. Они все были доступны одновременно. Общая картина и порознь каждая. На общем фоне привычного окружения он видел то же самое как бы изнутри, в расплывчато-фиолетовых тонах. Четкая прорисовка контуров заменялась расплывчатым облаком плоскостей, среди которых ясно вырисовывалась внутренняя структура предмета.

Параллельно с этим другой совокупный объем образов давал четкий анализ увиденного. В нем, как в многогранном кристалле отражалась суть направленного взгляда. Остальное виделось только как вспомогательные отражения этой сути. Аспекты такого восприятия, хотя и были совершенно непривычны, но не вызывали у Пэра особого затруднения. Он быстро сориентировался в таком калейдоскопе поступающей зрительной информации.

Но был еще один непонятный параллельный поток информации. Он воспринимался как взгляд, принадлежащий другому человеку. Этот взгляд был един по времени и совокупности со всем остальным зрительным восприятием. Сначала Пэр не мог отождествить его с реальной сущностью своего зрения. Он принял этот фантом за побочный эффект огромного потока информации. Нечто вроде эха, только зрительного. Но спустя малое время он понял, что слишком большое расхождение по времени в получаемых образах не может быть никаким артефактом.

Якобы побочный канал зрения транслировал то, что сам Пэр никак не мог бы увидеть. Наряду с обычными ракурсами, он видел все окружение так, как будто его глаза находились на противоположной ему стороне помещения. Сам он видел предметы своеобразной конфигурации явно рядом. Тот, кто был его глазами, видел этот же предмет уже на расстоянии нескольких метров как бы с противоположной стороны. Соотнеся и проанализировав еще несколько видов и ракурсов, Пэр понял, что этот параллельный оптический канал принадлежит тоже ему.

Едва подумав о желании обозреть помещение со стороны, как оно мгновенно исполнилось. Видимо, такое переключение было запрограммировано в его новых возможностях. Пэр облегченно вздохнул. Это сильно снижало нагрузку на его изможденное сознание. Ему было невмоготу от того, что в его мозгу были открыты еще несколько каналов, через которые непрерывно стремительно поступала непонятная информация. Пэр решил воспользоваться способностью регулировать эти потоки. Он приказал отключить все, за исключением внешнего оптического канала. Пэр сразу почувствовал неимоверное облегчение. Тишина тонкой звенящей ноткой сменила грохочущий водопад информации.

Пэр чуть повременил, чтобы дать себе передохнуть, но не смог. То, что он увидел прямо перед собой, привело его в состояние шока. Непроизвольный выплеск эмоции встряхнул весь его индивидуал. Пэр вообразил энергичный выдох и воображаемо тряхнул головой. Метрах в пяти, в ажурном полунаклоненном коконе стояла конструкция, напоминающая человеческий скелет.

Пэр ясно различил торс, состоящий из правильного усеченного овала объемного сосуда, расположенного на перевернутом усеченном конусе. У овала в верхней его половине имелись руки, больше похожие на манипуляторы. Но эти манипуляторы заканчивались кистью с шестью пальцами, которые были совершенно неотличимы от человеческих.

Сам торс в нижней части конуса опирался на две конечности идентичных по конструкции верхним. Пэр понял, что это ноги, увидев, что они заканчиваются стопами. Он мельком заметил еще несколько выступов, сглаженных овалов и сетчатых решеток на корпусе. Но эти подробности, как и само подобие скелета, были отмечены взглядом сразу и в тот же момент были стерты. Все его внимание приковал вид верхнего завершения скелета. На торсе, в мрачном ракурсе устрашающе надменного вида возвышался тот самый череп, который был изготовлен на глазах Пэра.

Из светящихся фиолетово-синим пламенем овалов на него смотрел тот, в чьем черепе был заключен мозг Пэра. С содроганием он понял это в тот же миг, когда от ужаса и отвращения инстинктивно закрыл глаза. Не открывая глаз, Пэр с безнадежной тоской страстно захотел, чтобы это все оказалось плодом его измученного воображения. Невероятным мысленным усилием, собрав ментальную энергию, Пэр единым порывом покинул эту беспощадно жестокую реальность, уйдя в мир воспоминаний…