Alex PRO - Сиреневая книга

Соседка считала Бондаренко спящим, пока он не навалился на нее на повороте дороги практически на въезде в город N.

В сумке лежала пустая белая пластмассовая фляжка, туристический топорик в чехле и небольшой, но тяжелый, перемотанный синей изолентой полиэтиленовый пакет.

Размотав пакет, Ч. и П. обнаружили два цилиндрика царских червонцев (общим числом 14), скрепленных той же изолентой, и золотую брошь с большим зеленым камнем.

В боковом плоском кармане сумки лежал свернутый вчетверо тетрадный листок со следующим текстом:

В отдел милиции УВД города N

От Бондаренко А. И.

Мною, Бондаренко Александром Ивановичем, сегодня, 15 октября 1984 года в районе озера Ч. был найден клад. Прошу принять его надлежащим образом и выдать причитающееся мне вознаграждение в 25 % от его рыночной стоимости.

Поколебавшись, фельдшер вызвала врача С-ву, а та, вникнув в ситуацию, сразу же позвонила брату, работавшему в местном управлении КГБ СССР.

Через несколько часов с медиков были взяты показания и подписки о неразглашении.

Ошарашенный и бледный Бондаренко не смог ничего объяснить ни врачам, ни товарищу в штатском, представившемуся Николаем Ивановичем. Он не помнил никаких событий за последние три дня, не признавал предметы из свертка, не мог объяснить цель своей поездки, время, место и причину написания заявления. Родители о поездке сына ничего не знали. Показали, что с утра и накануне он чувствовал себя хорошо, хотя и был как-то особенно весел и жизнерадостен. Отец, шутя, предположил, что сын очередной раз влюбился. Хотя младший брат Леонид, 1976 года рождения, в беседе с доктором (а именно так представился Николай Иванович) сообщил, что «Сашка последнее время был очень странный, а сейчас обычный». Пояснить же, что именно показалось ему странным, брат не смог.

С Бондаренко взяли объяснение, якобы в милицию, вернули все вещи кроме золота и… выписали домой, обязав впрочем пройти внеочередную комиссию в знакомом ему по спорту врачебно-физкультурном диспансере. А именно – в понедельник в 15–00. После учебы, и перед занятиями в спортзале.

– Мам! Зачем ты так с ним? Конечно, слышал! Он же не вечный, ты понимаешь – он же не всегда будет рядом. По статистике мы, мужики, до пенсии не доживаем. Пару лет. Я не каркаю, мам. В газете было написано… какой-то. Представляешь, несколько десятков лет жить одной? Мы вроде и рядом, а все равно сами по себе… У нас же с Лёнькой свои семьи будут. Пожалей ты батю, он ведь все для нас… Я сегодня не пойду никуда вечером, мне никуда не надо, не хочу, слышишь? Ты попроси его остаться, потом съездит, ведь на самом-то деле не к спеху, да? Посидим, поговорим, а?

Ты вообще не обращай внимания на меня, я тут просто… начитался всякого и задумываться начал, о чем раньше и не подозревал…

Хороший кофе. Слабый, но хороший. Так я и не понял, как ты его варишь, все не то получалось. Ой-ё-ёй, чего-то я… похоже в глаз что-то попало, пойду, промою.

– Лёня, проснись, сегодня, какое число?

– О-о-о! Шестнадцатое! А ты, что опять ничего не помнишь? Я ж тебе вечером всё рассказывал! – младший брат вытаращился на Бондаренко, пытаясь понять, всё серьёзно или это уже какой-то розыгрыш, и через мгновение Сашка непонятным образом обернёт всё шиворот-навыворот.

– А что я должен помнить? У меня ж ты есть. Я за вчера почему-то только завтрак и помню. Яичницу с жареной колбасой.

– Вчера, мы с батей тебя с горбольницы забирали, – нарочито усталым голосом забубнил брат, – ты в автобусе сознание потерял, тебя скорая увезла. Там дядька был, доктор, ты ему бумаги подписал. Они чего-то у тебя нашли и забрали.

– Откуда ты это знаешь? – насторожился Бонда. – Они вам рассказали?

– Я в коридоре сидел, когда врачиха с ним проходили. Разговаривали. Я слышал…

– Я уже понял, что забрали – сумка полупустая. Отец знает, что там было?

– Он вообще ничего не знает. Ему сказали, чтобы он присматривался к твоему поведению, чтобы ты сдуру наркоманом не сделался. Мол, сейчас все возможно. А он сказал, чтоб они за своими… отпрысками следили, и послал их… в баню. Как обычно, ты же знаешь. И все. Мать тебе чай специальный вечером заварила. С пустырником.

– Наркоманом? Да, сейчас, пожалуй, все возможно. Почти все. А найди-ка ты мне, братец, телефонную книгу!

Медиатор стоит в два раза меньше коробка спичек, а именно полкопейки. На рубль – двести штук перламутровых лепестков. Три цвета: жизнерадостный зелёный, мрачный бордовый и редко встречающийся фиолетовый.

Медиатор – проводник между человеком и инструментом. Но играть на гитаре им не принято, и медиаторы покупают школьники используя в качестве дымовушек (а он отлично коптит, если завернуть в бумажку, поджечь и сразу же сбить пламя), ведь ближайший по цене источник дымящей пластмассы – маленький зелёный треугольник, стоит уже семь копеек. А это дорого, и сэкономленных на всем карманных денег может не хватить на пистоны, если их вдруг завезут. Ленточные, естественно – обычные круглые лежат в свободной продаже, спрос на них маленький. Возни с ними много, щёлкают плохо. Даже если гвоздём.

Став постарше, мы уже развлекались с проселитрованной бумагой в фольге. Делали ракеты. Самые маленькие размером с карандаш. На батареях до вечера в отсутствие родителей сушились пропитанные составом газеты. Однажды я пришел со школы в нехорошем настроении, хотелось чего-то такого…

И я достал из заготовок самую большую ракету. Была она величиной с батон варёной колбасы по два двадцать. Обычно мы запускали такие на катке, просто положив на лед. Быстро поджигали фитилек и терялись в толпе. Через минуту ракета, отплевываясь огнем, с шипением летела по льду, ускоряясь и ежесекундно меняя траекторию. Привычные к подобным проделкам катающиеся, матерясь, отскакивали в сторону.

Отчего-то было плохое настроение, теперь уже не помню. Но я вышел на балкон, осмотрелся и, положив ракету на перила, запустил ее в сторону заснеженного газона. Однако, пролетев несколько метров, она взмыла вверх, потом развернулась и плюхнулась на чужой балкон. Оттуда повалил дым, я присел.

Последствия нагрянули вечером. С родителями, пришедшими с работы, заявился милиционер. Что-то спрашивал, писал какие-то бумаги: днём меня все же заметил сосед-пенсионер с другого подъезда. Хозяин той квартиры. Сгорел там какой-то хлам. Мне сообщили о десятирублевом штрафе и о том, что следующий залет будет означать постановку на учет в отдел по борьбе с несовершеннолетними, то бишь в детскую комнату милиции. Дальше все было понятно – трое одноклассников там уже состояли. Один вернулся из Атляна [7] Атлян – колония для несовершеннолетних преступников. Повесть Л. Габышева «Одлян или воздух свободы» – про неё. . Очень тихий. Украл у соседей по посёлку двигатель от мотоцикла. Зачем-то. Может быть, попросил кто из старших. Или заставил. Там нравы были еще те. В девяностых его убили.