Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 1. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Могла встретить кого-нибудь иного? Это в три-то часа ночи? Бродя по мокрым тропам Таврического сада? – удивилась Раиса.

– Да будет тебе известно, красавица, что именно в Таврическом саду, в три часа ночи, бродя по мокрым тропам, можно встретить кого угодно. В ночь, с тридцать первого июля на первое августа в Таврическом саду гуляют и думают не только Волшебники. Ничто так не заряжает, я имею в виду заряд физический, эмоциональный и духовный, как прогулки по ночному Таврическому саду. Так что, ты могла попасть и к другому, и не обязательно к Волшебнику.

– Хорошо, допустим, – устало сказала Раиса, – но Вы могли бы говорить проще и меньше отвлекаться от сути. Не надо вот этих Ваших описаний местности, погоды и прочего. Утомляет, знаете ли. По возможности – короче и по существу. Обойдёмся без пейзажей и натюрмортов.

– Да, вот именно, по существу, – нисколько не обиделась старуха на Раису. – Известна ли тебе история города, в котором ты живёшь?

– Вы подразумеваете историю Санкт-Петербурга? – спросила Раиса.

– Абсолютно верно, – подтвердила старуха. – Я говорю об истории Санкт-Петербурга.

– Ну… – несколько задумавшись, сказала Раиса. – Если кратко…

– По возможности, – ехидно так попросила старуха.

– Город основан, если мне не изменяет память, за двести пятьдесят миллионов лет до конца Света. Тогда наш город принадлежал России, а ею тогда правил царь Пётр Алексеевич. Будучи человеком глубоко верующим, окончившим Высшую Школу Коллективного Богомыслия, Пётр Алексеевич начал с того, что построил на месте будущей столицы России без малого триста храмов. Город строился почти восемьдесят лет. Основная причина столь долгого строительства заключена в катастрофической нехватке рабочих рук. Не признававший никакого насилия, Пётр Алексеевич не допускал принудительного труда. Основной идеей императора была – построить город не просто красивый, но и действительно счастливый. Это было основной философией молодого тогда ещё царя.

И вдруг камера растворилась, а Раиса и старуха оказались стоящими в каком-то болоте, по колено в грязи, среди тысячи оборванных и грязных людей. В середине болота, на толстом бревне, стоял царь Пётр Первый.

– Братья мои, – орал Пётр Первый, что было сил, так, чтобы его было слышно и тем, кто стоит на краю болота, – за благое дело взялись, с Господа нашего помощью и позволения. И то, как мы начнём дело сие, то, как мы будем вести его, во многом определит будущее государства нашего. С молитвой и страхом за даже малую возможность совершить злое деяние, мы сегодня строим не только великий град, но и великую Россию. Мы не будем спешить. Никто нас к тому не призывает. И более того, спешка в великом деле только вред принесёт. Не важно, сколько потребуется лет на то, чтобы город был завершён. Главное, в основе всего должны лежать добро, сострадание и уважение друг к другу.

В это время дверь камеры открылась и в камеру вошёл капитан первого ранга Имперской Службы Безопасности, в котором Раиса сразу узнала того самого мужчину, которого встретила в Таврическом саду, сразу как очнулась после встречи с Волшебником.

– Ты, – указал он на Раису, подозрительно глядя на многотысячную толпу оборванных людей и выступающего пред этой толпой Петра Первого, – на допрос к следователю.

Какое-то время в камере ещё продолжал существовать призрак болота; толпа оборванных стала кланяться, глядя на капитана первого ранга; Пётр Первый с удивлением смотрел на капитана и постепенно таял в воздухе. А за ним и всё остальное начала таять испаряться, превращаться в лёгкую дымку и улетучиваться. Капитан первого ранга зажмурил глаза. Когда он снова их открыл, мираж исчез.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Капитан первого ранга вёл Раису, закованную в кандалы по рукам и ногам, по широким коридорам и мраморным лестницам на первый в её жизни допрос к следователю. У кабинета следователя к тому времени скопилось уже много задержанных. Сидели какие-то бесформенные бабы неопределённого возраста в цветастых платках, длинных и ярких сарафанах, с детьми, здесь же пищавшими как крысята; мужики какие-то, вида подозрительного, в собачьих ушанках и валенках, курившие махорку и матерясь на чём свет стоит; кто-то даже козу с собой притащил. Коза уже явно очумела от духоты, от вони махорки, от писка детей и ругани мужиков, а потому жалобно блеяла и дрожала.

– Мать вашу, – заорал капитан первого ранга. – За каким псом вы козу-то притащили? Чья коза?

Ожидавшие приёма притихли, напуганные строгим голосом капитана первого ранга.

– То – коза Гришки Отрепьева, – раздалось откуда-то сзади.

– Точно, его коза, – подтвердил чей-то голос, непонятно правда чей, то ли бабы, то ли мужика.

– Сволочи, – выругался капитан первого ранга, хотел было снять кандалы с арестованной, но передумал, – расселись здесь. Уберите мешки свои и дайте пройти.

Мешки нехотя убрали и капитан первого ранга втолкнул Раису в кабинет начальника Имперской Службы Безопасности, а по совместительству следователя по тревожным обстоятельствам, Гайдара Шкуро.

В кабинете было сильно накурено, горело пять свечей на длинном, прямоугольном столе, а сам Шкуро сидел за роялем и пытался сыграть вступление к первому концерту Чайковского. Кроме того, что Гайдар Шкуро был следователем по тревожным обстоятельствам в Имперской Службе Безопасности, а также был начальником этой самой службы, он ещё носил адмиральское звание.

– Ваше благородие, господин адмирал, – обратился к следователю капитан первого ранга, – задержанная доставлена.

Гайдар Шкуро тупо посмотрел на капитана первого ранга. Его голова сперва наклонилась влево, а затем вправо.

– Виктор Леонидович, – вдруг резко и громко вскрикнул Шкуро, чем напугал Раису и Виктора Леонидовича, – вот честное слово, сразу не узнал. Сытыми будете. Спать хотите?

– Не плохо было бы, Ваше благородие, – жалостливо проговорил капитан первого ранга. – Ведь уже почти третьи сутки на ногах.

– Да, Виктор Васильевич…

– Леонидович, – поправил следователя капитан первого ранга.

– Что? – не сразу понял его Шкуро.

– Вы меня прежде Виктором Леонидовичем назвали, а вот теперь изволили, так сказать, ха-ха, оговориться Васильевичем.

– Знаешь, что, капитан первого ранга? – сурово так спросил Шкуро.

– Что, Ваше благородие? – встав по стойке смирно, спросил капитан первого ранга.

– Давай, я тебя буду просто звать Витя? А? Ты как, согласен? – спросил Шкуро.

– Я спать хочу, Ваше благородие, – опять начал своё капитан первого ранга. – Отпустите, Бога ради. Ведь двое суток за этой сукой, – капитан указал на Раису, – двое суток бегали. Отпустите, а? Видит Бог, нервы не железные. Ещё немного и я достану парабеллум и всех перестреляю.