Лора Андерсен - Союз времен

Она очнулась, прикованная к Машине, сразу поняла, что находится в клинике, только никак не могла сообразить, почему попала туда. Наверное все-еще была ночь, врача не было, и она мысленно попросила вызвать его.

Дежурил хорошо знавший ее Ги Ли, который удивился столь строгим инструкциям, данным на ее счет.

— Ги Ли, вы не знаете, за что это меня так? — сразу спросила она, как только он вошел.

— Сама не помнишь? — нахмурился он.

— Плохо. Кто меня привез?

— Советник Креил ван Рейн, без сознания.

— Плохо как. Никак не могу вспомнить, что произошло. — Джулия напряглась, но все обрывалось после того, как она пришла к Креилу домой. Отпустите меня. Я не сбегу, — попросила она.

— Нельзя. Строгий приказ.

— Ги Ли, вы же знаете меня! Зачем привязали? — В этот момент Джулия вспомнила все: и как она унижалась, и как Креил попросил ее снять блоки. Господи! Что я наделала! — У нее началась истерика, а Ги Ли подумал, что не зря на ее счет такие строгие инструкции. Он сделал ей обезболивание и еще долго уговаривал поспать хотя бы немного, потому что наутро ей была назначена операция. Но когда Джулия услышала об этом, ее стало вообще невозможно успокоить, а добавлять лекарства еще раз было опасно из-за передозировки. Только под утро она заснула.

Когда Джулия проснулась, то увидела рядом Строггорна в халате.

— Оперировать будете? — спросила она, хотя и так все было ясно.

— А зачем ты все это натворила, девочка? Я же тебя предупреждал. Нельзя же допускать, чтобы ты устраивала скандалы в публичных местах и надоедала больному человеку. Он много работает, а ты что делаешь? Мне потом почти два часа пришлось подбирать ему схему обезболивания. Креил тоже не машина, жалеет тебя.

— Он специально заставил меня снять блоки?

— Конечно. Ты же Вард. Представляешь, какую ему пришлось бы применить мощность пси-удара при закрытых блоках? Можно сильно искалечить человека, а он вовсе не хотел для тебя лишней боли, только хотел отвезти в клинику. Сама же ты не поехала бы?

— Не хочу жить. — Она заплакала. — Не нужно лечить, нет моих сил больше это терпеть.

Строггорн сразу вышел и через несколько секунд пси-экран над головой Джулии покрылся сполохами огня, проникающими в ее мозг.

Через три часа она снова очнулась, и на этот раз боль утихла.

— Почему я все помню? — спросила Джулия Строггорна в черной форме Варда, который приказал немедленно отпустить ее.

— А почему ты должна ничего не помнить?

— Не знаю. Мне так казалось.

— Ты же не преступник. Удаление таких сильных чувств из памяти человека приводит к резкому изменению личности. По-моему, тебя к этому никто не приговаривал. Как ты сама чувствуешь? Не будешь больше к нему приставать?

— Да нет, наверное. Но все равно люблю. Только теперь от этого не так больно становится.

— И умирать уже неохота? Так?

— Так.

— Я должен тебя огорчить. Две недели проведешь в моей клинике.

Через неделю Креил невозмутимо зашел в гости в клинику к Джулии, очень ее удивив.

— Чего ты удивляешься? — улыбаясь, спросил он. — Я не из тех мужчин, которые так трусливы, что даже не извиняются за свои дурные поступки. Сильно на меня сердишься?

— Да нет. Уже полегчало.

— Я рад, что все обошлось.

Креил посидел еще у нее с полчаса, разговаривая о всяких мелочах и не возвращаясь к тому, что произошло. Он прекрасно знал, что еще много лет Джулии придется бороться со своим чувством. Иногда жизнь из-за этого будет казаться невыносимой, но в конце концов все должно было забыться, оставив лишь след грусти в душе.

Крылья снова сделали взмах, и Аолла развернулась в холле Зала Совета Президентского Дворца на Дорне. Уже несколько часов шло предварительное голосование по поводу оказания помощи Земле. Она предварительно переговорила со многими членами Совета, знала, что у Земли почти нет шансов, и поэтому страшно нервничала. Ей было безумно жаль так бессмысленно потраченных лет своей жизни и жизней Советников на Земле. Все рушилось.

Судьба Земли решалась так рано из-за необходимости длительной подготовки при положительном решении. Через две недели (этот срок предоставлялся для дополнительного обдумывания) должно было пройти повторное голосование, после чего решение становилось окончательным и неизменным. В системе Дорна было достаточно и других проблем, чтобы по много раз заниматься Землей.

Аолла могла остаться на Дорне навсегда, ее психика, после многих лет жизни среди дорнцев уже в большой степени перестроилась и, если бы не Строггорн, Земля давно бы значила для нее намного меньше этой планеты. Здесь было все — работа, друзья, уважение.

Заседание закончилось. Аолла пыталась по цвету крыльев покидавших зал дорнцев понять, какое принято решения, но все были непроницаемо нейтральны и только один нес на своих крыльях цвет торжества. «Уш-ш-ш!», — с горечью подумала Аолла. Он сделал круг, приближаясь к ней. Обычно они избегали друг друга, но сейчас Уш-ш-ш подлетел и посмотрел на нее своими круглыми глазами, теперь совсем зелеными.

— Ты проиграла! — Он сделал еще один круг. — Через две недели все кончится, но я думаю, у тебя больше нет шансов!

— Улетай, Уш-ш-ш. — Аолла изменила цвет крыльев, сделав их почти черными. — Не желаю с тобой разговаривать.

— А напрасно. — Снова торжество в цвете крыльев. — Кто знает, может я смогу помочь? Осталось две недели, очень мало времени, если ты хочешь что-нибудь изменить, — прокричал он, удаляясь.

Аолла ждала Дорна, собираясь выяснить предварительный расклад голосов.

Он вылетел последним, с крыльями, как всегда, черного цвета, и Аолла сразу приблизилась к нему.

— Ничего нельзя сделать, — сразу сказал Дорн, не желая ее мучить неопределенностью.

— Такой большой перевес? — Она всматривалась в цветные полосы, скользящие по его крыльям.

— Слишком большой, чтобы надеяться что-либо изменить за такой короткий срок, — пояснил Дорн. — Я голосовал за помощь, но у меня только два голоса, больше, чем я лично имею, мне не отдать.

— Дорн, только откровенно. — Крылья Аоллы снова стали черными с пробегающими голубыми полосами мольбы. — Уш-ш-ш может повлиять на исход голосования? У него хватит для этого голосов? — Больше всего она боялась обмана.

— Неужели в этом случае ты готова принять его условия? — Красные пятна недоумения на черном основном цвете, расширяясь, заскользили на крыльях Дорна. — Я сейчас подсчитаю. — Он вернулся в зал Совета, застыв перед огромным экраном, на котором менялись цифры, отвечая на его вопрос. — Скорее всего хватит, он многих перетянул на свою сторону, — сказал Дорн, вернувшись.