Лора Андерсен - Земля

— Призраки. Мир призраков, вот что это означает.

— Призраки?

— Нематериальные сущности. Говорят, иногда это случается на Земле.

— Зачем ты хотела меня видеть?

— Я вышла из комнаты и поняла, что завтра тебя уже не будет.

— Понятно. Ты себя получше чувствуешь? Давай, прогуляемся?

Океан немного успокоился. Небо посветлело, и теперь гребни волн уже реже покрывались пеной. Аолла опустилась на мокрый песок. Ветер, уже не такой пронизывающий, трепал ее волосы. Рон сел рядом, а Аоллу удивило, что его волосы, светлые, почти до плеч, лежали, словно приклеенные. На голове инопланетянина был надет обруч из мягкой ткани. Изредка по нему пробегали сверкающие искорки энергии.

— Почему ветер не шевелит твои волосы?

— Из-за обруча. Они у меня очень легкие, был бы шар вокруг головы.

— Странница носила что-то похожее. Но я никогда не задумывалась, почему. Я вообще понимаю теперь, что мы никогда не воспринимали ее как обычное существо, исключительно как богиню.

— Почему ты заговорила о ней?

— Не знаю, вы чем-то похожи. Но я не могу объяснить… наверное, потому что ты так же могущественен.

— Для тебя это так важно?

Аолла подняла на него свои темные глаза. Рон не пытался уклониться. Он поднял руку и осторожно стер слезу, ползущую по ее щеке.

— Вода, как странно. Ты… плачешь… — он словно вспоминал нужное слово и сказал его по Аль-Ришадски. — Почему?

Бесконечная равнина с сиреневатым отливом от низкого ирреального солнца, могучие деревья, скрученные в плотные спирали, прижимающиеся к поверхности планеты, в стремлении противостоять беспощадному, все сметающему на своем пути, урагану, — Аолла вслушалась в его странную телепатему.

— Так печально, Рон. Такая тоска!

Он взял ее голову в свои руки, приблизил ее лицо и поцеловал медленно тягуче в губы.

— Не будешь потом жалеть?

— Нет, слишком поздно жалеть. — Она закрыла глаза, ей было легче так отдаваться его ласкам. Она вдруг подумала, что кто-то может прийти и застать их здесь на берегу океана.

— Никто не придет, Креил уже в капсуле, Нигль-И — и так знает. А больше некому.

Он осторожно снял с нее платье, и сразу же воздух потеплел. Ветер ласково обволакивал ее тело приятным потоком. Аолла легла на ставший сухим песок. Она отчетливо слышала, как успокаивается океан, как рев разгневанной воды становится мягким, чуть слышным.

— Если хочешь, я отнесу тебя в спальню?

— Мне все равно. — Аолла открыла глаза, и увидела расслабленное такое обычно-человеческое лицо Рона. — Тебе ведь это не доставит никакого удовольствия? — она спросила, хотя при этом где-то внутри нее больно кольнуло.

— Ты очень красива, Аолла. Мне доставляет удовольствие, даже если бы ты просто позволила быть мне рядом, видеть тебя. Сядь.

Она удивилась, но послушно села. Рон повернул ее к себе спиной и крепко обнял. Аолла чувствовала, как под его одеждой трепещет его тело, словно старается разорвать ее. И от этого трепета по телу Аоллы прошла волна возбуждения. «РОН!» — она почти простонала. Он отпустил ее, и Аолла снова легла на песок.

Небо стало глубоко синим, но при этом солнца не было, хотя его тепло ощущалось везде. Рон осторожно провел рукой по ее животу. Аолла вздрогнула, и почувствовала, что снова начинает плакать.

— Тебе плохо? — Рон остановился.

— Мне хорошо, от хорошего на Земле тоже плачут. — Она протянула руку, чтобы приласкать его, но встретила мягкую ткань одежды. — Ты бы не мог раздеться?

— Это невозможно.

— Почему? — Она вспомнила, что и в тот первый раз он не стал раздеваться и так и остался в своей одежде, похожей на тунику.

— Это неважно. Доверься мне. Все будет хорошо.

Мир кружится, то сжимаясь до крохотной точки, то становясь огромным как Вселенная. Их осталось только двое, и от этого иногда пронзительное одиночество окрашивает все в серо-лиловый цвет. А потом взрывается цветная радуга, и они скользят по ней, крепко взяв друг друга за руки, неразлучные, вечные, бессмертные. А потом приходит наслаждение в каждую клеточку дрожащего тела. Аолла слышит свой пронзительный долгий крик от невозможности сдержать себя.

— Все хорошо?

— Хорошо, еще, пожалуйста…

— Я боюсь за тебя. Ты не готова ко всему этому.

— Готова, готова, Рон, мне хочется испытать все это и умереть, неожиданно говорит она, и все исчезает. Нет берега океана, она в своей комнате на кровати, Рон сидит рядом в кресле, не пытаясь прикоснутся к ней. Печаль, пронзительную, прозрачную, скользящую тенью, — излучает его мозг.

— Рон! Иди ко мне! Ну последний раз, — она вспоминает вдруг, что никогда и никого не просила об этом. Смущается. — Прости…Я… не знаю, что со мной.

— Больше нельзя. Не потому, что я бы не хотел. Тебе не выдержать. Ты можешь умереть, я не хочу этого.

— Умереть? От чего?

— От наслаждения. Тоже умирают.

— Не на Земле, — уверенно возражает она. — Не на Земле.

— Я все равно буду бояться, — он виновато улыбается. — Не сердись. Сейчас ты поспишь, а мне и вправду пора.

Она послушно пьет напиток, который он ей протянул.

— Ты не будешь возражать, если тебя осмотрит врач? Это не больно.

— Мне все равно. — Она ощущает, как освобождается место внутри нее. Пустота. Пустота.

Врач долго возится в этот раз. Аолла успевает несколько раз задремать и снова проснуться. Лицо Рона как в тумане.

— Мне пора. Ты слышишь? Мне нужно уходить. Прости.

— За что я должна тебя прощать? — Она берет его руку и подносит к своему лицу. — Спасибо тебе. За все.

— Прощай.

Аолла проснулась и в первую минуту, как это бывает после глубокого сна, не могла вспомнить, что произошло накануне. Вспомнив, она сразу вскочила, и как была, обнаженная, выбежала в коридор.

Не было больше ни океана, ни леса. Унылые белые коридоры Корабля тянулись в разные стороны, унылый свет зажигался, когда она входила в очередной отсек, и гас за ее спиной.

Аолла опустилась на теплый, похожий на пластик, пол. У нее не было сил идти, не было сил думать, ничего больше не было впереди.

— Нигль-И! — слабо позвала она, уже теряя сознание. — Нигль-И!

Креил приподнял тяжелую голову. Его ужасно тошнило, каждую клеточку тела пронизывала боль.

— Скоро будет полегче. Это мы вошли в окрестности Солнечной системы. — Нигль-И ввел ему очередной препарат. — Мы вышли в реальность через две недели после нашего последнего контакта с Землей.

— Хорошо. — Креил ответил просто, чтобы что-то сказать. Ему было так худо, что думать ни о чем другом он не мог.

— Я связался с Землей, передал, что нам будет нужно. Они обещают подготовить к нашему прибытию необходимое для вас помещение. И Советник, мне нужна ваша помощь.

— Моя? — Креил удивился, хотя это скорее было возмущением, что его заставляют сейчас думать о чем-либо другом, кроме той боли, которая его так безжалостно терзала.