Эжен энд Урд - На просторах судьбы

Теперь во время медитации, будущее регулярно демонстрировало всё новые и новые картины. Но ни одного эпизода из настоящего или прошлого жрец не видел, оно как будто было отрезано и уже не имело для него никакого значения.

Однажды за дверью времени жрец встретил и своего брата Сесиса. Тот был в одеянии священнослужителя, жил в лесу и ухаживал за раненным полудикарем, похожим на тех, что напали на храм. Вскоре жрец понял – дикарь это ни кто иной, как он сам, а брат не только лечит ему раны, но и объясняет истины, которые он и так должен знать. Во всяком случае, в данной жизни они были ему хорошо известны.

Подобная картина жреца несколько встревожила – неужели ему и в самом деле суждено упасть до столь низкого уровня? После долгих размышлений он пришёл к выводу, что ещё ничего не ясно. Вспомнились слова Мудрого, который с самого детства при каждом удобном случае напоминал ему, что люди – полные хозяева собственной судьбы, и прежде чем совершать поступок под действием какой-то эмоции стоит остановиться и подумать, к каким последствиям это может привести.

Ещё более углубясь в размышления, жрец начал понимать – всё, что он увидел, может воплотиться в реальность из-за какого-то его неправильного действия в настоящем, скорее всего, так или иначе связанного с девушкой. Поскольку видения будущего стали приходить после их встречи, значит, они были завязаны друг на друге. В таком случае если он всё-таки сделает неверный шаг, будущие события пойдут по тому пути, который был ему наглядно продемонстрирован. И тогда уже в следующем воплощении он опуститься на одну ступень ниже, а дальше пойдет по нисходящей под действием инерции, пока не достигнет низшей точки падения. Чтобы уже оттуда начать новый подъем вместе с той, с кем его связала вечность и судьба.

Вскоре у жреца возникла мысль записать словами всё, что он увидел. Несколько лет назад, ещё при жизни в храме, он уже ощутил подобное желание, записывать плоды собственных размышлений и картины, которые удавалось увидеть во время длительных медитаций. Тогда он не понял, откуда это пришло и зачем необходимо, ведь его физическая память была достаточно цепкой, с первого раза легко запоминая любую информацию. Но Мудрый, конечно, знал, что молодой жрец скоро должен к этому прийти, и заранее позаботился, чтобы у него было достаточное количество папируса, для реализации открывшихся творческих способностей. Старый жрец был рад уже тому, что этот талант вообще смог проявиться, ибо как никто хорошо знал – его любимый и очень способный ученик обладает врожденным и чрезвычайно мощным талантом разрушителя, который просто необходимо было хоть как-то уравновесить.

Около года молодой жрец записывал и относил в храмовое хранилище по несколько свитков в день. Но некоторые записи, где были изложены магические действия, до которых жрец частично дошел сам, он высек на камнях и втайне спрятал за стенами храма. В то время жрец и сам не понял причину своего поступка, хотя всё объяснялось достаточно просто. Вездесущее и всё знающе наперёд подсознание ненавязчиво подсказывало – скоро ему предстоит навсегда покинуть храм, и у него на протяжении многих воплощений уже не будет доступа к находящемуся там хранилищу мудрости.

К сожалению, сейчас у него не было при себе письменных принадлежностей. Но чтобы хоть немного пригасить неожиданный творческий порыв, который, по выражению Мудрого, являлся ничем иным как созидающей энергией неведомого божества, жрец принялся чертить на песке сложные геометрические фигуры, каждая из которых несла в себе все тот же божественный смысл, но в скрытом виде.

Молодой жрец без сомнения ещё очень долго предавался бы своим увлекательным занятиям в этом спокойном приятном месте, но всё на этой земле – приятное и неприятное, плохое и хорошее – всегда имеет как начало, так и обязательный конец. Поэтому, когда наступило должное время, жрец был выведен из своего уравновешенного состояния самым неожиданным образом.

Как-то в один из дней жрец ощутил неведомо откуда возникшее чувство тревоги. Он немедленно предпринял попытку усилием воли подавить этот неприятный флюид, сопровождающий, впрочем, жизнь каждого человека, но у него ничего не вышло, ибо это было порождено не его телом, а исходило извне. Сигнал был весьма мощным, а от примененного жрецом волевого воздействия ещё более увеличил силу, заставив жреца прервать своё занятие и встать на ноги. В тот же миг его тело как будто само по себе развернулось в сторону пустыни, откуда он пришел – тревожный сигнал излучался именно с той стороны.

Жрец снова уселся на камень и попытался разобраться в происходящем. Итак, от кого или чего может исходить излучение, которое пробивает его собственное защитное поле? И что самое невероятное – он не может это излучение нейтрализовать! Проанализировав факты, жрец решил – сигнал тревоги исходит не от человека, а из какой-то точки на местности, в которой ему необходимо появиться. Следовало немедленно отправиться туда и на месте узнать, что всё это значит.

На следующее утро, ещё до восхода солнца жрец уже шёл в том направлении, где, как он думал, возникла срочная необходимость его присутствия. Невидимый и неслышимый для других людей флюид был для него верным маяком, он мог, если бы захотел даже потрогать рукой его нематериальную форму. Это было нечто вроде довольно тонкой и в тоже время весьма плотной световой нити. Свет этот был хоть и невидимый, тем не менее, вполне реальный, поступавший из такого же невидимого источника, который ещё находился за горизонтом.

По мере продвижения сигнал был постоянен в своей силе, не уменьшался и не прибывал, и вскоре жрец почувствовал, что почти достиг цели. На следующий день, при подъеме на небольшую возвышенность, он услышал шум, крики ярости и страха, доносившиеся с другой стороны холма. Жрец прибавил шаг, и когда оказался на вершине, его глазам открылось настоящее побоище – дикое племя напало на торговый караван.

Ещё не понимая, для чего он должен всё это видеть, жрец быстро осмотрел местность и заметил прятавшегося за камнями человека, невдалеке от которого лежал убитый верблюд. В этот миг человек повернул голову, и жрец даже вздрогнул, ясно разглядев, несмотря на расстояние, лицо той, что теперь всегда находилась вместе с ним. Он хорошо уловил панический ужас, которым была объята Анкур, и, кажется, впервые в этой жизни сам испугался по настоящему, но только за неё.

К камням, за которыми пряталась девушка, приближались два бородатых воина. Теперь жрец понял, что привело его сюда, и больше не раздумывая, стремглав бросился вниз к Анкур, чтобы защитить её.

Когда силуэт жреца растворился в пустыне, Анкур удобнее устроившись в носилках, закрыла глаза собираясь заснуть, но сделать этого ей так и не удалось. Сначала подъехал отец и поинтересовался, кто был тот человек, с которым она разговаривала, а затем и сам, оставшийся позади незнакомец, словно переместившись в пространстве, вновь стал незримо присутствовать рядом с ней.