Пол Андерсон - Танцовщица из Атлантиды

Рейд одернул его:

— Эрисса танцует с быками.

— То же имя, что у твоей любовницы в Афинах. Похоже, в этом что-то кроется. Кстати, о ней ты меня не спросил.

«Неужели я боюсь?», — подумал Рейд и спросил:

— Ну и как она?

— У нее тоже все в порядке. Сначала тосковала, а потом — помнишь Пенелеоса? — Диор толкнул его локтем и подмигнул. — Вот он ее и утешает. Но тебе ведь все равно?

— Да, — тихо ответил Рейд.

— Эрисса-старшая прошла через множество рук. Девушку Эриссу он обязан уберечь.

— Нет, — сказала Лидра. — Я не собираюсь беседовать с тобой о моих переговорах с Тезеем. Нагло с твоей стороны об этом спрашивать.

— Его следует опасаться, — возразил рейд.

— Она глядела на него с высоты своего трона. За ее спиной вершил свой суд Гриффин — Судья Мертвых.

— Откуда ты знаешь?

— От своего оракула.

— Почему же тогда оракул приказал заключить союз? Или ты солгал?

Лампы мерцали в холодном зале. Они были одни, если не считать теней на стенах. Но за дверью ожидали стражники. Они без оружия: его запрещено носить на священном острове. Однако четверо сильных воинов живо скрутят Дункана Рейда.

— Преступников на Крите отправляют в каменоломни, — сказала Лидра. — Долго там не живут. Да и не хотят жить.

— Я не… Госпожа моя… Я просил принять меня до отъезда Диора, потому что подозреваю его и его хозяина…

— На каком основании? Эгей бунтовал, но теперь это выживший из ума старик. Тезей убил своих двоюродных братьев, воспитанных на Крите, но теперь это покорный наследник престола. И станет покорным царем.

— Я слышал, что они, ахейцы, говорят…

— О да. Они ворчат, злятся, кое-что устраивает заговоры, но что с того? Тезей справится с ними, потому что надеется заслужить в Талассократии достойное место для себя и своего царства, — Лидра направила палец на рейда. — Ты хочешь посеять раздор, чужеземец? Кому ты служишь?

— Он подумал, что придется сказать ей всю правду, как бы это ни было опасно. Но выбора нет.

— Госпожа моя, — медленно начал он. — Я никогда не лгал тебе, но не говорил всего, что знаю. Помни, что меня тут никто не знает. Мне нужно было разобраться во всем, узнать, что к чему. Поверишь ли ты моему рассказу? Этого я до сих пор не знаю. Выслушаешь ли ты меня?

Она кивнула.

— Мой пророческий дар оттого, — сказал он, — что я пришел из будущего.

— Откуда? — она наморщила лоб. Язык кефту не включал в себя такое понятие.

Но суть она уловила быстрее, чем он ожидал. Она сделала охранительный знак и поцеловала талисман, но была на удивление спокойна. Должно быть, ей, живущей в мире мифов и загадок, это представлялось еще одним чудом.

— Да, — прошептала она. — Это многое объясняет. Значит, Кносс действительно падет? Талассократия станет легендой? — она обернулась и стала рассматривать изображение Судьи. — Ну что ж, — сказала она наконец.

— Все в мире преходяще.

Рейд продолжил свой рассказ. Он умолчал лишь о том, что существуют две Эриссы: боялся за девушку. Лучше сделать несколько; неясных намеков о времени, из которого явилась эрисса-старшая. Такое имя здесь не редкость, да у Лидры и так есть над чем поразмыслить. Умолчал он и о том, что, по легенде, она, предавшая Миноса, была предана сама. Это могло смертельно оскорбить ее.

— Ты говоришь, — ровным голосом сказала она, — что боги отдадут предпочтение Тезею, и он разрушит морскую империю?

— Не так, госпожа моя. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что через несколько месяцев вулкан уничтожит Атлантиду, Крит будет завоеван и в легендах станут рассказывать о Тезее, который победил в Кноссе чудовище. Но легенда не может быть верна во всем — я даже знаю, что она во многом неверна. Афинских юношей и девушек не убивают — наоборот, обращаются с ними хорошо. Лабиринт — не обиталище Минотавра, а главный дворец вашего царя, Дом Двойной Секиры. Я мог бы долго говорить, но пойми мою мысль: почему бы талассократии не пережить гибель острова — может быть, на много поколений?

— Если святая святых будет разрушена вышней волей, значит, боги гневаются на народ Миноса, — спокойно сказала Лидра.

— Конечно, народ перепугается, — согласился Рейд. — Но, госпожа моя, клянусь, что причина тут естественная, как… как камень, упавший на голову.

— Но разве и камень падает не по воле богов?

«Перестань спорить, — сказал себе Рейд, — она видит мир совсем по-другому». — И продолжил:

— Мы не знаем, что суждено Криту. Астерион желает, чтобы его народ сражался до конца. Эвакуация населения — вот наш способ борьбы.

Лидра молчала; она казалась высеченной из того же мрамора, что и ее трон.

— Жители материка могут воспользоваться возможностью захватить ваши города, — говорил рейд. — Мы должны помешать этому. Но все — и легенда, и то, что я видел и слышал здесь, — заставляет меня сомневаться в Тезее, — он помолчал. — Потому я и спрашивал, госпожа моя, что за послание он тебе отправил.

Лидра сохраняла неподвижность, и Рейд подумал, не случилось ли с ней чего, но она сказала:

— Я поклялась хранить тайну. Ариадна не может нарушить клятву. Но ты и сам мог бы догадаться, что он… заинтересован в более тесных контактах с Лабиринтом и надеется на мою помощь.

— Диор говорил мне, госпожа. На этом и нужно сыграть. Затяни переговоры и задержи его, пока не минует кризис.

— Лидра выслушала тебя, Дункан. Но решать будет Ариадна. Я не скоро приму тебя вновь.

Вдруг плечи Лидры опустились. Она провела рукой по глазам и прошептала:

— Нелегко быть Ариадной. Я думала… Я верила, что быть жрицей — высшее счастье, а верховная жрица живет в вечном сиянии Астериона. А на деле — бесконечные обряды, одни и те же склоки и интриги, да старухи, которые живут бесконечно, а девушки приходят и уходят, чтобы стать невестами…

Она выпрямилась.

— Довольно. Можешь идти. Ни слова о нашей беседе.

На следующий день они снова побывали в своей бухте.

— Искупаемся, — предложила Эрисса, разделась и очутилась в воде раньше, чем он успел что-нибудь ответить. Волосы ее колыхались на поверхности воды, тело белело в глубине. — Ты боишься холода?

«К черту», — подумал он и присоединился к ней. Вода и в самом деле оказалась холодной. Он стал энергично двигаться, чтобы согреться. Эрисса нырнула, ухватила его за ногу и потянула под воду. Все кончилось смехом и веселой возней.

Когда они вышли на берег, ветер снова бросил их в дрожь.

— О, я знаю как согреться, — сказала Эрисса и оказалась в его объятиях. Они легли на плащ. Она улыбнулась: — А у тебя, оказывается, есть более сильное средство!

— Я… я ничего не могу с собой поделать. О боги, как ты прекрасна!

Она сказала серьезно и доверчиво:

— Ты можешь взять меня, когда захочешь, Дункан.