Пол Андерсон - Эпилог

Хью поверил, правда, заметив, что в свое время неплохо освоил дифференциальное исчисление. Но Фредерика только рассмеялась. Этого мало, очень мало, сказала она. Чтобы понять принцип временного скачка нужно знать хотя бы основы теории гиперпространственного движения…

— Знаю, знаю… — перебил он. — Реактивная тяга создается в четвертом измерении, и поэтому сначала импульс прикладывается ко временной оси, а уж потом к пространственным…

— Не-ет, — протянула со смехом Фредерика. — Ничего-то ты в этом не смыслишь. А случилось вот что: из-за дефекта трубопровода в двигателе появился так называемый эффект Т-ускорения. Сейчас мы перебрали двигатель, нашли, в чем дело, теперь все сработает как нужно, можешь не сомневаться. Энергии у нас — под завязку, экосистема — в норме, мы в любой момент можем отправляться искать планету… И за каждые пятьдесят световых лет пути мы будет стареть всего на несколько месяцев.

Увидев, что вокруг никого нет, она обняла его, и это почему-то вселило в Хью больше уверенности, чем все предыдущие мудреные объяснения.

Мы скажем последнее «прости» старушке Земле, подумал он, лежа в противоперегрузочном кресле и изо всех сил стараясь дышать как можно глубже. Скажем — и улетим. Жизнь, которую она нам подарила, должна продолжаться…

Катер сел, двигатели смолкли, и тишина зазвенела в ушах. Первым зашевелился Куроки. Он отстегнулся, вернул кресло в нормальное положение и включил передатчик.

— Эй, «Странник»! Это Куроки. Пока все о'кей. «Странник», «Странник», как меня поняли? — забормотал он в микрофон.

С трудом поднявшись с кресла, Хью Даркингтон помог встать Фредерике. Организм медленно отходил после перегрузки.

— Вот и Земля, — проговорила Фредерика, проглотив комок и опершись на плечо Хью. — Выгляни в иллюминатор, милый. А то, боюсь, у меня не хватает духу.

Даркингтон почувствовал священный трепет при мысли, что еще никто до них не видел преобразившейся Земли. Нетвердо переступая, он добрался до иллюминатора и, чуть помедлив, поднял защитный экран…

Он так долго и заворожено смотрел вдаль, что Фредерика не выдержала. Она подошла к нему — и застыла, уставившись прямо перед собой неподвижным взглядом.

Только надев скафандры и выйдя из катера, они в полной мере смогли оценить, насколько чуждой человеку стала новая, неведомая Земля.

Почти не переговариваясь, люди начали методично осматривать расстилающуюся вокруг равнину. И мало-помалу пред ними восстали картины прошедших тысячелетий.

Бесформенные груды деталей и частей неведомых механизмов поначалу не вызывали никаких осмысленных ассоциаций — никак не удавалось найти в них хоть какую-нибудь закономерность.

Например, дерево всегда и везде дерево, независимо ни от формы листьев, ни от степени изогнутости ствола. Но как прикажете называть растущую из грунта толстенную серую трубу, от которой во все стороны торчат прямые и причудливо изогнутые балки, а те, в свою очередь, увешаны непонятными спиралями, бубликами, лентами Мебиуса и прочими топологическими ухищрениями… Вдобавок, вся конструкция, высотой футов в пятьдесят, увенчана парой сотен черных позвякивающих на ветру пластин, развернутых точно в сторону Солнца.

Спустя некоторое время Даркингтон заметил, что «скелет» конструкции довольно типичен, хотя отдельные экземпляры могут сильно различаться в деталях. Окружавшие долину холмы были утыканы невысокими раскидистыми каркасами, среди которых иногда встречались стройные, вытянутые вверх сооружения. Кроны этих, с позволения сказать, деревьев давали густую тень, а под порывами ветра металл отражателей скрежетал и мелодично позвякивал. Такие «леса» тянулись на многие мили.

Нигде не было и намека на почву — только в нескольких местах Даркингтон разглядел наносы желтого или красновато-бурого песка. И лишь перебравшись через завалы, образовавшиеся при посадке катера, он обнаружил клочок земли, усеянный небольшими призматическими кристаллами. Они были всего в несколько дюймов в высоту и связаны с землей подобием корневой системы. Сломав один, Хью поднес его к глазам. Поверхность «растения» была усыпана кристаллами помельче и представляла собой прозрачную, судя по всему, кварцевую оболочку, испещренную сетью почти незаметных трещинок. Штуковина переливалась всеми цветами радуги и сверкала на солнце так ярко, что разглядеть ее внутренности было практически невозможно. Хью напряг зрение — в глубине угадывался какой-то плотный комок, переплетение… проволочек? радиодеталей? полупроводников? Нет, сказал себе Даркингтон, этого не может быть, просто не может быть… Он отдал «растение» Фредерике, и той оно неожиданно понравилось.

Надеясь отыскать хоть что-нибудь знакомое, Хью двинулся вдоль опушки стального леса, но склон был настолько крут, что ничего, кроме кристаллов на нем не росло. Оглядевшись по сторонам, он заметил вдалеке белоснежно кипящую струю водопада, беспорядочно разбросанные валуны и несколько странных скал, похожих на разрушенные обелиски. На востоке вырисовывались льдистые вершины гор, небо было голубовато-зеленое, затянутое облаками, сквозь которые свирепо полыхало огромное Солнце. Хью помнил небо совсем другим.

К нему подошел Куроки.

— Что скажешь, Хью?

— Не знаю. А ты?

— Я, черт подери, даже думать не могу под этот проклятый перезвон. — Сквозь стекло шлема было видно, как пилот скорчил гримасу. — Выключай свой динамик, давай поговорим по радио.

Даркингтон согласно кивнул. И сразу стало тихо. Звукоизоляция скафандра мгновенно превратила зловещее позвякивание «леса» в едва слышный шелест.

— Одно могу сказать точно, — проговорил Хью, — это все не случайно. Сами по себе минералы не могут кристаллизоваться таким образом.

— Не похоже, что их кто-то сделал.

— Их изделия совсем не обязательно должны быть похожи на человеческие.

— Их?

— Кто-бы… или что-бы… это ни сотворил. И не важно — зачем.

Куроки присвистнул.

— Я так и знал, что ты скажешь что-нибудь эдакое. Но ведь с орбиты мы не заметили ничего, понимаешь, ни-че-го — ни городов, ни дорог. Облака, конечно, мешали, но будь здесь цивилизация, мы бы ее не пропустили.

— Ну, вдруг эта цивилизация настолько нам чужда, что мы просто не в состоянии разглядеть ее проявлений?

К ним, оставив свои приборы, подошла Фредерика.

— Низкие и средние частоты забиты сигналами. В жизни не слышала столько треска, визга и гудков.

— Да, с орбиты мы тоже слышали эту ерунду, — кивнул Куроки. — Только тогда у нас не было времени о ней думать.

— По-моему, это просто шумы, — сказала Фредерика. — На радиообмен не похоже. Но все-таки интересно, где у этих шумов источник.